До метро пришлось бежать: укоряя себя за несусветную глупость, я топталась на платформе. Удивленные взгляды прохожих останавливались на мне все чаще по мере того, как я металась из стороны в сторону. Часы медленно, но верно тянулись к четырем. А значит, проторчав около Нотинстона на час дольше намеченного, я феерически, просто чудовищно опаздывала.
- Отлично! – бормотала я себе под нос, отстукивая каблуком нетерпеливый такт. - Просто отлично.
Закусив губу и машинально заправив за ухо высохшую непослушную прядь отросшей челки, я устало остановилась около колонны и оперлась на неё.
- Этот парень вывел меня из себя настолько, что я забыла о времени! – запоздало подвела итог я.
читать дальшеНо жаловаться было некогда: электричка наконец подошла, и я с радостью изголодавшейся по скорости пантеры запрыгнула в её нутро. Полчаса в душном затхлом пространстве – и я окажусь в нужном месте. Поздравив себя с очередным выговором от босса, я плюхнулась на сиденье и достала из сумки потрепанную книжку. Как-никак Кундера частенько спасал меня от скуки. Но сегодня, очевидно, был не его день. Страницы по-прежнему пестрили невыносимой легкостью слога, да и прелесть героев романа никуда не делась. Но мои мысли никак не могли задержаться на читаемых строчках. Глотая текст, я мысленно возвращалась в недавний эпизод. Лицо Питера, широкое, с пухлыми, искривленными в циничной усмешке губами, не выходило из головы. Взгляд нового знакомого – раздевающий, наглый, испытывающий – преследовал мое воображение. Я истово гнала воспоминания о пижоне как можно дальше от себя, но получалось плохо. Это как не думать о слоне: чем больше я заставляла себя забыть богатенького здоровяка, тем навязчивей вырисовывался его образ в моем сознании. Волей-неволей я переключилась на рассуждения: сведет ли нас судьба снова.
Благо, полчаса пролетели незаметно: я выпорхнула из вагона на своей остановке и пожелала мистеру-я-трахаю-все-что-движется провалиться в ад. Из-за него я вляпалась (ну, или могу вляпаться, если не потороплюсь) в хорошие неприятности. Времени на то, чтобы анализировать слова парня о нашей грядущей встрече, у меня у меня не было. Да и винить его в своих заключениях было как-то по-детски. Потому взяв ноги в руки я рванула в магазин – забрать злополучный торт, заказанный во имя дня рождения всеми работниками ненавистного босса. Понятия не имею, сколько лет исполнилось этому злобному скупердяю, демону внеплановых проверок и урезания выходных. Меня больше интересовало, чем обернется для фирмы сегодняшний сюрприз, ибо, как мне было известно, подобного рода подарков доблестный мистер Дьявол не любил. Служащая на полставки, я мало что знала о порядках, царящих в редакции «Once upon a time». Я работала там пару месяцев летом и, надо сказать, полюбила суету, постоянный гомон и вечную энергичность редакторов. Шутливый нрав и безбашенный юмор некоторых сотрудников поначалу пугал. Неискушенная девчушка с жиденьким хвостиком в обиталище акул СМИ. Ничего не скажешь – та ещё картина. Но я прикипела к взбалмошным, взрывоопасным и даже к пессимистичным коллегам. Я получала удовольствие от работы, которую волей случая предложил мне мой научный руководитель в старшей школе.
"Почему бы тебе не накопить на поездку в горы, Лизи?" – спросила меня после блестящей сдачи экзаменов мисс Петтигрю. Я только и смогла рассеянно кивнуть. На тот момент всего было слишком: год назад умерла мама, отец до конца так и не пришел в себя, потом это трагичное разочарование в любви, ночи напролет в обнимку с учебниками, чтобы доказать себе и учителям, что на что-то способна, измотанность недосыпанием… Мисс Петтигрю тогда здорово поддерживала меня. По её протекции я и открыла для себя мир «Once upon a time». За что до сих пор ей безумно благодарна…
Нетрудно представить, почему именно меня, работницу на полставки, заставили забирать торт из магазина.
"Лизи, поторопись!", "Лизи, быстрее!", "Лизи, пожалуйста", "Лизи, мне ещё брать интервью у Мика Деймона!", - выслушивала я сегодня по телефону. Себастьян, мой закадычный друг и по совместительству соредактор (плюс, наши столы находятся в недозволительной близости друг от друга в редакции) дольше всех уламывал меня придти сегодня на работу. Поразительно! Мои настырные коллеги совсем не считались с тем, что сегодня, между прочим, мой законный, единственный за две недели выходной!
- Злыдни! – врываясь в магазин, про себя наградила я их всех ехидным прозвищем.
Милая продавщица с начальными зачатками мозга, и не думающего развиваться далее размера с орешек, приняла чек. Обреченно всплеснув руками с выкрашенными в непонятный цвет ногтями и тряхнув для убедительности бюстом четвертого размера, она пожаловалась, что свечи к подарочному торту предусмотрены не были. Ненормальная ещё минут пять расписывала мне все прелести магазина, где ей посчастливилось найти себе респектабельного мужа – то бишь, хозяина сего чудесного заведения. А пока из уст очаровательного создания лились хвалебные оды, я прикидывала, как освободить себя тягот выслушивать сладко-приторные речи.
- Простите, я забегу попозже, хорошо? – уповая на отголоски разума в маленькой белесой головке, вопросила я. И пока девушка не опомнилась, рванула с места, словно в спину мне привернули невидимый моторчик.
- Приходите к нам ещё, - помахав мне пятерней на прощание, весело отозвалась прелестница.
Ей явно было скучно за прилавком. И, видимо, в моем лице она нашла того самого благодарного слушателя, коего так жаждала её жадная до сплетен душа. Конечно, девушку можно понять: в столь дорогостоящую кондитерскую заглядывали разве что богатенькие старички и старухи. Встретить молодую особу было для продавщицы, наверное, внове.
А пока я истерически гонялась по улице, разыскивая свечи для торта, мобильник в моей сумке издавал протяжные долгие трели. Я прекрасно знала, что названивают мне обеспокоенные работники «Once upon a time». Рабочий день катился к тому знаменательному периоду, когда начальство изъявляет уйти на привычный для редакции "внеплановый перерыв". Так что у меня оставалось каких-то двадцать минут, чтобы купить свечи и доставить торт в «Once upon a time».
- Я успею к пяти, - отвечая на вызов и зажимая сотовый между плечом и ухом, рыкнула я в трубку.
Работа в редакции научила меня не только выкручиваться, но и делать все быстро и спонтанно. Так что, выслушивая болтовню Себа о сметках, графиках и интервью, я попутно заглядывала в маленькие магазинчики и спрашивала, нет ли в наличии свечей на кондитерские изделия.
- Себи, ваш торт упирается мне в задницу, - хмыкнула я, когда в очередной раз остановилась у сомнительного вида окошка.
На том конце телефонного провода хмыкнули в ответ.
- Главное, Дьяволу не говори, что его торт побывал в непростительной близости от твоей задницы.
Юмор моего заядлого коллеги-товарища по несчастью (а если говорить честно, мы с Себом были единственными стажерами в редакции) порой носил разнузданный характер. Но мне все равно нравился этот парень – заскорузлый циник и безнадежный романтик в одном лице.
- Кстати, а как твое поступление? Весело сегодня провела день?
Ко всему прочему у Себастьяна была одна отличительная черта: он умел метко попадать во все мои болевые точки: если я застревала в лифте, парень обязательно спрашивал – не прошлась ли я сегодня пешком, если я приходила в редакцию с дурацкой прической или нерасчесанная - Себ с улыбкой говорил, как я чудесно выгляжу. И делал он это не из злости. Просто в этом был весь Себи: невнимательный к людям и их чувствам. Наверное, оное и привлекало меня в нем больше всего. Можно было не бояться быть собой: Себ просто принимал тебя такой, какая ты есть. Его не волновали склоки и сплетки. Он просто спрашивал обо всем напрямик. Так что и сейчас я юлить не стала.
- Неважно, Капитан, - с грустью сообщила я трубке.
Капитаном мы называли Себа в редакции за его несуразные замечания. Как Аманда(наш менеджер) наградила его прозвищем "Капитан Очевидность", так и пошло.
- Только не говори, что ты попала под дождь и рухнула в лужу, - был последователен Капитан Очевидность.
Я фыркнула. Не хватало только, чтобы Себи рассмеялся на всю редакцию, узнав, что попал в яблочко. Хотя, мрачно осмотрев свой потрепанный гардероб, стоило бы лучше предупредить Себа – таким боком я могла избежать сочувственных взглядов сослуживиц, кои ради сегодняшнего мероприятия, я уверена, вырядились в самые лучшие свои платья.
- Почти, - промямлила я, разглядывая пятно грязи на юбке.
- Девушка, у вас есть свечи для торта? – обращаясь, естественно, уже не к другу, поинтересовалась я у продавщицы, понуро выглядывающей из окошка киоска.
- Да, - подтвердила она.
И я пропустила все, что бледная брюнетка говорила после, потому что в этот момент прощалась с Себи и клятвенно уверяла, что доставка состоится через пять минут.
Расплатившись с подмигнувшей мне продавщице, я торопливо потопала к редакции. Нести торт было чертовски неудобно из-за его размеров. Свечи я беззаботно шваркнула в сумку. Пяти минут быстрым шагом по улице – свернуть направо, подойти к вывеске «Once upon a time», полюбоваться на неё секунду, погордиться, что я тут работаю, и вбежать по ступенькам на второй этаж.
В редакции меня встретили у дверей. Застывшие с приклеенными улыбками редакторы, поправляющие галстуки журналисты и эфемерные журналистки в платьицах-мини: «Once upon a time» готовилась к торжественному событию. И только Себ, в допотопных джинсах и в жуткой футболке с роботом, явно выделялся из толпы.
- Что ж, сегодня мне не быть гвоздем программы, – беззлобно напомнил он мне о перепачканной юбке и превратившемся в ничто пиджаке:
- Приз зрительских симпатий достается… тадам-тадам, - шутливо толкнул меня в бок товарищ, сверкая своими озорными зелеными глазищами и обнимая за талию. – Элизабет Купер, вы получаете приз "Мисс Вымокшая До Нитки", - он взял в руку ручку и приставил мне ко рту в качестве импровизированного микрофона. – Что вы чувствуете, мисс Элизабет? – хохотнул он.
Я отобрала у засранца ручку и сунула ему под нос:
- А вы, мистер "Самые рваные штаны «Once upon a time»"? Что чувствуете вы?
Мы как дети принялись перебрасываться ехидными замечаниями, пару раз я даже пнула Себа, чтоб не выделывался.
Нас разняла Аманда, самая взрослая и самая "старая" работница редакции. Она работала здесь ещё до прихода Дьявола и, как ни странно, уживалась с нашим боссом лучше всех. Тряхнув копной рыжих, уже начинающих седеть волос, Аманда вклинилась между мной и Капитаном, после чего, ухватив нас обоих за уши, пожурила:
- Дети, от вас всегда столько шума!
Мы надулись и в свою очередь ущипнули нашего обожаемого менеджера за упитанный бочок.
– Зато сметки мы выполняем раньше всех, да и, как утверждает Дьявол, интервью тоже выходят…
- "очень даже удачными", – в один голос закончили мы с Себом его обличительную речь.
Аманда рассмеялась. Она вообще любила молодой состав редакции. Именно она учила нас с Себом всем причитающимся нормам работы в «Once upon a time».
Аманда уселась на офисный стул и, положив ногу на ногу, прищурилась.
- Новые очки, мистер Майлз, - подняла она брови при виде нового закидона Капитана.
Вчера он проколол ухо и решил сменить ориентацию, сегодня просто купил себе квадратной формы очки.
- Долой имидж Гарри Поттера, - подмигнула другу я. Он шикнул на меня в ответ. – Пора взрослеть, да, Капитан Очевидность?
Себ делано надулся, мы же с Амандой расхохотались. Всем известно было, что Себ злиться не умеет – глаза, искрящиеся весельем, его выдают.
- Тебе идет, - заговорщически шепнула я. – Теперь ты стал почти похож на Дьявола.
Себ обозвал меня злюкой, после чего пообещал не разговаривать со мной весь оставшийся день. Правда, обещание тут же нарушил, пожаловавшись на непунктуальность нашего босса.
- Я уже вообще-то есть хочу, - покосившись на торт, вздохнул друг. Я потрепала его по руке.
- Нечего было экономить на обеде, - подначила я.
Мы переглянулись, и я с удивлением отметила, что новые очки и впрямь феноменально меняли внешность Себа. Лицо парня стало выглядеть по-иному… Из обычного незаурядного ботаника он превратился в… довольно симпатичного молодого человека. И улыбка у него была что надо, и взгляд полный задорного огня. От такого парня голова закружится у любой девушки. Но он и сам, бабник этакий, знал о своем очаровании и пользовался им на полную катушку.
Я была единственной из его знакомых, которую Себ не желал затянуть в постель. Наверное, оное объяснялось давностью нашего с ним знакомства.
Конечно, когда ты играл с кем-то в доктора в детском саду, вряд ли захочешь сблизиться ещё больше. Хоть мы с Майлзом и не виделись около пятнадцати лет, факт оставался фактом: как бы ни подтрунивали над нашим нерушимым партнерством коллеги, мы были друзьями.
Может, благодаря шуткам Себа и советам Аманды я и задержалась в редакции. Как знать…
- Дьявол во всей своей красе… - указывая глазами на кабинет босса, шепнул Майлз.
Не без содрогания я глянула на распахнувшуюся дверь, явившую разом притихшим собравшимся подтянутого мужчину, ростом к двум метрам, загорелого, в меру атлетического и до дрожи строгого.
- Мистер Хеллфаер, - радостно зааплодировали работники редакции.
Да, фамилия у нашего директора была под стать характеру – взбалмошному, несговорчивому, постоянно изменчивому. Именно за скверный характер Брайана Хелфаера окрестили Дьяволом. Никто не помнил, откуда оное имечко пошло, но приросло оно к нашему боссу капитально. За глаза директора только так и называли. А он слышал и злился. Хорошо хоть не увольнял тех, кто ненароком выплевывал прозвище в присутствии начальника.
Доставалось от директора всем. От пешки до управляющего. Дьявол умудрялся держать в ежовых рукавицах всю редакцию. Он был в курсе всего. Через него проходили все сметки, вся редактура и все интервью. Порой он ночевал в офисе. Ничего не скажешь: работал он круто. Но и от персонала требовал полной самоотдачи. Не дай бог ошибиться со сроками или наляпать описок в черновике. С премией можно распрощаться сразу. Нас с Себом, новичков, Дьявол доставал хлеще прочих: за малейший промах террорил всю неделю. Поэтому, согнувшись на стуле в три погибели, я усиленно пыталась слиться со стеной, чтобы не обратить на себя внимания.
Зря.
Хелфаер был сегодня бледнее обычного. Он пробежался холодным взглядом по собравшимся, нахмурился и тяжело вздохнул. Как ни странно, директор нервно сжимал в руках сотовый. Можно было подумать, что он собирается этим нехитрым приспособлением в кого-нибудь запустить. Дернувшийся кадык и ядовитая улыбка, полоснувшая тонкие губы, были наглядным доказательством того, что босс в бешенстве. И каждый в этой просторной комнате уповал, чтобы не он оказался причиной праведного гнева. Впрочем, злость Дьявола, была сугубо личной. Оглядев редакцию – надутые шарики, сердечки кругом, плакаты "С днем Рождения, любимый мистер Хелфаер!", праздничный торт – все это не входило в дьявольский алгоритм. Мистеру Хелфаеру попросту было некомфортно. Он мрачно прошел по коридору и бросил Аманде сухое "Что за цирк?". Но уже привычная к перепадам настроения "моего сердитого мальчика"(так с нежностью она отзывалась о Дьяволе), Аманда встала со своего стула, подошла к "сердитому мальчику" и по-матерински обняла.
- Брайан, тебе сорок пять, а не сто. Радуйся, что люди ещё помнят о твоем дне рождения, - укорила она его за черствость.
Хелфаер заставил себя улыбнуться. Праздник определенно был ему в тягость. Затянутый в костюм тройку, идеально причесанный, идеально застегнутый на все пуговички, идеально обутый и одетый, мужчина застыл около стола с тортом.
- Я просил не устраивать ничего подобного… - сдаваясь, протянул он, разглядывая узоры из крема.
Редакция наконец ожила. Полились поздравления и пожелания, начались теплые объятья и задорный смех. И все это продолжалось ровно до того чудного мига, когда Дьяволу не предложили загадать желание и задуть свечи.
Веселье каким-то боком коснулось и вечного труженика Хелфаера. Его обычно колкий, подмечающий все недочеты взгляд потеплел.
Директор нагнулся над тортом, задумчиво помолчал, очевидно, проговаривая про себя желание, и несильно дунул.
Свечи продолжали гореть.
Работники переглянулись, но тактично промолчали.
- Вы же хотите, чтобы желание сбылось, - первым не выдержал Себ. Он ухмыльнулся, видя замешательство директора, и решил по-своему прийти на помощь замешкавшемуся Дьяволу. – Дуйте сильнее.
Хелфаер старался как мог. Он даже покраснел от потуги.
Присутствующих начинал душить смех. Директор и впрямь выглядел комично: обиженно следящий за желтыми огоньками, он был похож на ребенка, у которого отобрали конфетку. Под конец смирившись с участью неудачника, мужчина грозно выпрямился. Увы, убрать улыбки с лиц ни у кого не получилось.
- Вот поэтому я и не люблю сюрпризы, - разочарованно-иронично проговорил босс.
Улыбки тут же исчезли. Коллеги с укоризной посмотрели на меня, очевидно, полагая, что я таким образом решила пошутить.
- Но мистер Хелфаер, - начала Аманда, стараясь успокоить его подозрения.
Кто бы мог подумать, что именно после данных слов комнату огласит звук мини-взрыва – это свечи-хлопушки сослужили свою недолгую службу – и торт разлетится на мелкие кусочки. Мне на волосы и руки попали ошметки крема. Я стояла от торта дальше всех. Стоит ли говорить, что идеальный костюм мистера Дьявола перепачкался сладким десертом от гламурных черных брюк до золотистого галстука?
- Чья это идея? – стирая с лица остатки белой кремовой массы, потребовал ответа директор.
Мне ничего не оставалось, кроме как робко выступить вперед. Коллеги сочувственно смотрели на меня жалостливыми взглядами. Почти весь состав редакции перемазался тортом, но вид у всех был радостный, почти одухотворенный.
- Мисс Купер, за мной, - скомандовал Дьявол, изнурительно долгим взглядом опаляя меня с ног до головы.
Он развернулся и быстро направился к кабинету. Когда я медленно закрывала за собой дверь директорского кабинета, до меня донесся задушенный голос Себа.
- Что ж он такого нажелал-то?..
Ребята рассмеялись. Я слышала, как волна всеобщего веселья заполняет «Once upon a time».
Однако Дьявол был бы не Дьяволом, если бы не зарубил отличное настроение сотрудников на корню. Рыкнув мне, чтобы села подле него на стул, Хелфаер выглянул из своего логова и очень тихо проговорил:
- Если через минуту я не увижу вас на рабочих местах, уволю.
Подчиненным не было нужды сомневаться в правдивости обещания. Хохот оборвался. Работа в «Once upon a time» потекла своим чередом. Статьи, колонки, советы – все вернулось на круги своя. И только понимающие перешептывания и понимающие улыбки, ну, может, ещё пятна на праздничных платьях и костюмах напоминали работникам редакции о чересчур удавшемся дне рождения их босса.
Все были счастливы. Исключая меня.
Я прижухалась на кресле и мысленно собирала свои вещи. Я была уверена: меня ждет увольнение. Немедленное и неминуемое.
Дождавшись, пока Дьявол повернет ко мне свое аскетическое загорелое лицо в подтеках крема, я затараторила извинения и попыталась сбивчиво объяснить, что, правда, не нарочно превратила его праздник в посмешище.
- Сегодня день зачисления в Нотинстон, и я торопилась, и неожиданное происшествие… и, так вышло, опаздывала… А тут ещё продавщица хвасталась мужем. Я обегала все магазины, честное слово… И вот… - отдышавшись, пролепетала я, не поднимая головы от стола.
Мне было ужасно стыдно. Я искренне сожалела, что так вышло. Я не хотела ставить Дьявола, каким бы ни был он засранцем, в неловкое положение.
- Я не знала, что свечи с приколом… - честно призналась я и посмотрела наконец на Хелфаера.
Я думала, он испепелит меня взглядом, окрестит идиоткой, я готова была даже к тому, что он меня ударит. Единственное, к чему я не была готова, так это к открытой улыбке Дьявола. За время, пока я несла околесицу про свои приключения, директор успел стащить с себя пиджак и теперь любовался на хитросплетения подтеков торта на элитной ткани.
- Я… оплачу химчистку, - скромно предложила я, не зная, как загладить вину.
Мистер Хелфаер прекратил улыбаться. Он посмотрел на меня совершенно серьезно. Я почувствовала, как пол уходит из-под ног. Холодные голубые глаза прищурились.
- А знаете что, мисс Купер, - проникновенно и как-то несвойственно Дьяволу сказал он. – Это было самое интересное поздравление за пять лет работы редакции.
Я сжала руки на юбке в замок. Я не знала, как реагировать на это высказывание.
- Значит, я не уволена? - напрямик спросила я с замиранием сердца.
Мой странный босс хохотнул и сел в свое огромное, сделанное на заказ кресло.
- Только если задержите отчет по Нику Оуэну, - мстительно напомнил он мне о самой моей грязной работе из всех, что я отдавала ему на проверку.
Клятвенно заверив, что выполню намеченное в срок и даже раньше, я мышкой выскользнула из кабинета. Не веря своему счастью, я бросилась к Себу – делиться новостями.
Встретил меня, однако, весь отдел. Чествовали как героиню, дали слово устроить пир в мою честь…
В общем, последний день августа сложился не так плохо, как ожидалось.
*
Жалко, что утро первого сентября не было столь плодотворным, как тот самый последний день августа. Правда, что-то непредсказуемое, утром тоже случилось: я проспала. И потому, как очертенелая, металась по квартире в надежде запихнуть в сумку все необходимые учебники, ручки и, конечно же, расписание. Все вышеперечисленное постоянно терялось, пряталось в самых неожиданных местах обитания квартиры. Благодаря чему, естественно, я злилась, начинала нервничать и бегала от дивана к шкафу ещё резвее. Моя жизнь рушилась… Подумать только, причиной моего краха могла стать недавняя капитальная уборка отца в доме! И ведь сколько раз предупреждала, чтоб не трогал мои тумбочки с тетрадками… Так нет же! Тяга у моего неугомонного папы к чистоте была феноменальной! Стоило мне положить ручку криво, и бедный предмет канцелярии тут же подвергался тщательному анализу, после коего перекладывался правильно – на надлежащее ему место – в пенал или карандашницу.
- Пап, где пупсик? – пытаясь одновременно выпрыгнуть из ночной рубашки и попутно сцапать из нижнего ящика любимый карандаш со стеркой-гусеницей, крикнула я.
Пупсиком мы называли талисман удачи, который купили во время недавней поездки в Корею. Девушка, которая весьма смутно изъяснялась на английском, несколько раз повторила, что нескладный кулончик в форме зародыша обязательно принесет мне удачу. Я ещё тогда, помню, рассмеялась, когда она, коварно подмигивая, произнесла "лаве, лаве, андестенд?". О да, именно любви не хватало девушке, рванувшей в тур по Корее, чтобы пережить оглушительный разрыв!! Но по непонятным причинам талисман я все-таки купила. И, как ни странно, он вправду осчастливил меня: работа в редакции – наглядное тому подтверждение. Потому я искренне надеялась, что отец знает, куда я засунула пупсика. Он был мне чертовски нужен в университете!!
Покончив с ночнушкой, я напялила на себя строгую блузку и столь же скучную черную юбку. Имидж "учеба – моё всё!" был очень кстати. Я подмигнула отражению в зеркале, пригладила вьющиеся после воды волосы и сделала уверенное лицо.
- Первый день в Нотинстоне – это не шутки! – погрозила я зеркалу пальцем. Мой зеркальный двойник хмыкнул и поднял брови, словно не верил, что я всерьез. - Я должна быть готовой к каждой сегодняшней лекции, - уже громче, подняв горделиво подбородок, рявкнула я и тут же поправила себя:
- Нет, не так! Я обязана стать достойной ученицей Нотинстона! – помявшись у шкафа ещё с минуту, я рассеянно поправила плечики блузки. - Я… - погладив по мягкой макушке плюшевого медведя, примостившегося посередке дивана, пробормотала я.
- …надела юбку задом наперед, - подсказал папа, незаметно подкравшийся ко мне со спины и ущипнувший меня за щеку, как маленькую.
Он обнял меня и, покачав головой, когда я начала отбрыкиваться, протянул мне пупсика. Я благодарно чмокнула родителя в щеку, поправила юбку и строго предупредила:
- Завтрак, чур, готовишь ты!
Отец в шуточном ужасе всплеснул руками и схватился за сердце.
- Как это жестоко, Лиз! – трагически воскликнул он, исчезая в кухне под мой звонкий смех.
Что бы я без него делала, без своего неунывающего романтика и балагура? Разве решилась бы бросить к чертям собачьим учебу и махнуть в Корею на неделю? Разве чей-то другой отец позволил несовершеннолетней девчонке потратить бешеные деньги, с трудом заработанные в автомастерской, только чтобы унять её зудящее сердце? Уверена: папа тогда больше меня переживал, дольше меня отходил от предательства Майкла и сильнее меня страждал моего душевного покоя.
Да, я любила своего старика – суетливого, иногда бестолкового, добродушного и до неприличия наивного… Таким просто не следовало быть сорокасемилетнему мужчине! Немыслимо: при всей своей примечательной внешности, при уживчивом характере отец верил в любовь и считал, что она, как и лебединая песня, бывает лишь единожды. Поэтому о том, чтобы превратиться в Золушку и обзавестись злобной мачехой вкупе со сворой сводных сестер, мне можно было не переживать. Мама была первой и последней любовью в жизни папы. Её смерть ударила по его чувствам, на время даже отключила от реальности. С месяц или два я вообще переживала, что отец не смирится с потерей и оставит меня, школьницу, подростка, одну бороться с несправедливым миром. Но папа пришел в себя. После того, как я разбила окно в кабинете физики. Наверное, это было не лучшим способом привести его в себя. Но меня так тогда достали сочувственные сопереживания одноклассников, что я не выдержала и запустила портфелем в окно. Конечно, я на тот момент забыла, что оно закрыто. Да и кто бы помнил, коли перед ним предстали бы три самые злостные сплетницы класса и, мерзко жуя жвачку, сказали "Лизи, нам очень жаль". Засунули бы они свою жалость себе в…
До сих пор вспоминая тот случай, я завожусь. Спустя пять или десять лет я бы поступила так же: выкинула бы портфель соседа в окно. Просто чтоб отстали. Так выразился мой протест. Но отец, которого вызвали в школу, небритый, в помятой одежде, с кругами под глазами, когда пришел в школу вместо того, чтобы отчитать меня, рассмеялся. Серьезно: директор траурным голосом поведала, что мисс Купер разбила окно и послала одноклассниц в неведомые дали, а отец, поглядев на меня словно слепец, которому вернули зрение, вдруг моргнул и рассмеялся. Он не ругал меня, не спрашивал, с чего вдруг его примерная дочь громит окна – просто толкнул меня дружески в плечо и проговорил "А что, неплохо, да, Лиз? Полегчало?". Я покраснела и кивнула. А он без лишних споров оплатил окно, забрал меня домой и с тех пор решил, что теперь в его жизни будет другая женщина, которую он будет обожать, баловать и терроризировать. Этой женщиной стала я. Отец, кажется, и не догадывался до того памятного мига – в школе - что частичка Аннабель, его солнечной жены, осталась с ним. И когда до него дошло, мне легче далось прощание с мамой, которая была мне ближе по духу, с которой я делилась детскими секретами, которая навсегда осталась путеводной звездой. Сказкой. Сном. Счастливым и чудесным. Но таким ужасно коротким…
Впрочем, папа очень старался создать видимость полноценной семьи. Я действительно могла поделиться с ним всеми переживаниями. Ну, почти всеми. Конечно, о делах любовных и прочих женских штучках я предпочитала молчать. Но это не помешало папе как следует "поговорить" с Майклом два года назад. После этого "разговора" бедолага прямо-таки на коленях готов был молить о прощении. Легче мне от этого не стало. Отец хмурился. И потом на полном серьезе спросил, куда я хочу съездить в отпуск. Я думала он шутит. Но нет. Мы бросили все и неделю наслаждались отдыхом.
Вот такой странный мужчина мой папа. Разве можно его не любить?
- Лизи, омлет стынет, сок парится, а тосты скучают, - крикнул мой обожаемый шутник из кухни.
Я хмыкнула и отправилась поглощать подгоревший завтрак. Готовка была, пожалуй, одной из слабых сторон моего мистера-мастера-на-все-руки отца.
- Ты снова нанес продуктам смертельные раны, - разглядывая почерневший ломоть хлеба, упрекнула его я.
Папа закрылся газетой.
- Будешь придираться – съем все сам, - пригрозил он добродушно.
Ухмыльнувшись, я поковыряла вилкой в тарелке. Есть мне не хотелось, но я усилием воли втолкнула в себя все и даже запила соком. Время неминуемо ползло к девяти, что значило: Лизи грозит опоздание, ибо до универа добираться около часа или даже (при плохом раскладе) дольше.
- Убегаю, - оставив грязные тарелки на столе, сообщила я папе, который лишь покачал головой и кинулся провожать меня.
- Я сегодня до ночи в гараже, - напомнил он, пока я обувалась в туфли на высокой платформе.
- Угум, - весомо заметила я, мысленно уже бегущая к метро.
- Ключи не забудь, - щелкнул меня по лбу папа.
Он протянул мне ключи и, оглядев с ног до головы, подкольнул:
- Не сведи с ума всех парней, Лиз.
Я пообещала, что оставлю парочку для других девчонок и выпорхнула из дома. Настроение было праздничным. Понедельник начался прекрасно. Да и погода располагала к прекрасному продолжению прекрасного дня: после вчерашнего дождя солнце осветило Бирмингем, лужи высохли и приятная свежесть холодила кожу. Я улыбнулась. Прогуляться сейчас было бы здорово. Но, ускорив шаг, я двинулась по узкой дорожке к метро. Обгоняя неторопливых прохожих, внушая себе, что день будет ничуть не хуже утра, я бежала к своей мечте. К Нотинстону. Никто и ничто не способно было разрушить очарования наивности…
Кто мог подумать, что знакомство с Нотинстоном принесет мне столько проблем?
*
Несмотря на панику, к нужной аудитории я пришла вовремя. Кабинет номер триста два был окружен студентами. Незнакомые лица, незнакомые голоса – в таких сборищах мне всегда было не по себе. Протолкнувшись к двери, я облегченно вздохнула. "Никого не задела, ни с кем не поругалась…" – счастливо подумалось мне. Но не тут-то было. Не успела я и шагу сделать после оного предположения, как кто-то вероломно вписался в мою спину.
- Прости…те, - пробормотал этот кто-то голосом неуверенного в себе молодого человека.
Я вздохнула и, вопреки своим желаниям не заводить друзей и ни с кем не сближаться, сразу прониклась к пареньку, скромно остановившемуся около аудитории рядом со мной. Худощавый, аккуратно одетый – просто и со вкусом – светловолосый, среднего роста, он открыто улыбнулся мне. Усталый взгляд ботаника, приятная наружность, притягательные глаза, широко поставленные, проникновенные, умные. Да, с первого взгляда я совершенно точно заинтересовалась незнакомцем, доверительно по-товарищески протянувшего мне руку.
- Бен, - мягко пожав мою ладонь, ладно уместившуюся в его тонких пальцах, представился он. – Бен Смит.
Я улыбнулась ему в ответ и, перекрикивая гомон будущих одногруппников, тоже назвала свое имя:
- Элизабет Купер.
Парень кивнул. Наше рукопожатие прервалось – не в меру разбушевавшийся молодой человек хамоватой наружности влетел в стену между мной и Беном.
- Упс! – объяснил он свой поступок, после чего вновь присоединился к беснующейся массе.
Бен участливо поинтересовался, в порядке ли я. Мне польстило его внимание. Я вернула вопрос. Так завязалась наша ни к чему не обязывающая беседа, в течение которой мы обменялись историей поступления в Нотинстон. И я узнала, что Бен собирается стать крупным издателем и не чает получить докторскую степень по английской литературе.
- Ты знала, что тут преподает сам Андрэ Ричардсон? – восхищенно воскликнул мой новый знакомый.
Признаться, я никогда не слышала даже этого имени, в чем честно призналась Бену. Парень округлил глаза и разъяснил, что вышеупомянутый – знаменитый преподаватель Нотинстона, ярый фанат отчисления нерадивых студентов, а по совместительству автор многих научных трудов, писатель с большой буквы и даже тот самый "Трилистник".
Я помнила, что куча бестселлеров, вышедших из-под пера Трилистника, раскупалась вмиг. Да мне и самой нравился слог писателя. Правда, детективы, пусть и научные, не входили в список любимых жанров. Но, честно признаться, расторопность Андрэ Ричардсона и его умение идти в ногу с веяниями моды в литературе пробудили во мне уважение. Мне уже жутко хотелось познакомиться с местной знаменитостью. И Бена растрогало мое желание. Ему льстило, что у нас нашелся общий интерес. И, как оказалось, не один. Нам нравились одинаковые книги, фильмы – даже предпочтения в музыке почти сходились. Мы болтали минут пять – взахлеб, удивленно, дружески. Разговор прервался лишь потому, что преподаватель, лысоватый мужчина в старомодном пиджаке, открыл дверь и пригласил присутствующих в аудиторию. Толпа повалила к двери. Нас с Бенов "внесло" в класс.
- Сядем рядом? – шепнул мне новый знакомый.
- Обязательно! – искренне ответила я ему и вцепилась в четвертую по счету парту у окна.
К моему удовольствию, Бен занял место позади меня.
Мы обменялись многозначительными взглядами и синхронно повернулись к преподавателю, занявшему свое место за кафедрой.
Новоиспеченные студенты разбрелись по классу. Когда все расселись, профессор Листер начал неторопливо вводить нас в курс предстоящих испытаний. Курсовые, групповые и парные задания, доклады, финальная работа, которая даст ему возможность оценить, насколько усвоен пройденный курс, - все названное нисколько не напугало меня. Напротив, я ещё больше загорелась жаждой познакомиться с лекцией, коей грозился заинтриговать нас Листер.
Собравшиеся коллективно засуетились и достали ручки, листы и тетради. Профессор усмехнулся в пышные седые усы.
- Итак… - успел он сказать, прежде чем дверь с пинка открылась и в кабинет вошел парень.
Аудитория настороженно оглянулась на смельчака. Я тоже поглядела на вошедшего. И тут же протерла глаза. Потом ущипнула себя. Тщетно. Картина оставалась прежней: в дверях, вальяжно прислонившись плечом к косяку, стоял засранец, обещавший вчера найти меня. Полагать, что он на самом деле занимался поисками, было глупо. Потому что смотрел недоделанный мачо не на меня. Прищурив свои нахальные голубые глаза, выскочка наблюдал за побагровевшим профессором, сжавшим руки в кулаки на кафедре. Парню доставляло удовольствие изводить чванливого старика.
- Проф, - ухмыльнувшись и отсалютовав Листеру, хмыкнул засранец.
Профессор сжал челюсти. Весь его лик выдавал мрачное несогласие с присутствием вновь прибывшего. Широкий лоб профессора нахмурился. Мачо же, вместо того чтобы оскорбиться, наградил оппонента ироничной улыбкой.
- Уверен, наша встреча в этом году сулит нам много интересного, - полупригрозил-полупообещал молодой человек.
Он наконец оторвался от дверного косяка и, комично поклонившись всем собравшимся, ступил за порог. Проведя пятерней по непослушным темным волосам и послав обольстительную ухмылку девушке, сидящей на первом ряду, идиот надменно обернулся к профессору, как бы спрашивая "можно?". Мистер Листер скривился, словно съел лимон, однако сквозь зубы процедил:
- Мистер Девидсон! – поправив несуразные очки, преподаватель постарался скрыть свое нерасположение к этому самому мистеру Девидсону, но, увы, оное у него не получилось.
– Кажется, предыдущие два года ничему не научили вас… Жаль… Жаль… - яд в его голосе отчетливо разъяснил: голубоглазый мачо доставал преподавателя уже не первый год.
И судя по выражению лица мистера Листера, знакомство нельзя было назвать просто неприятным.
- Что ж, раз Вы все-таки заглянули, займите любое свободное место, - кашлянув, рявкнул профессор.
Губы Девидсона дрогнули. Могу поспорить: ублюдок едва сдерживал смех. Он радовался, что его выкрутас вывел старика из себя.
- Окей, босс, - вежливо согласился проблемный студент.
Темные кудряшки на его голове дернулись – я только сейчас заметила, что прическа Девидсона напоминает взрыв на макаронной фабрике, что, черт побери, лишь добавляло ему харизмы. Вкупе с трендовым внешним видом и расхлябанной манерой разговаривать, одежда мачо соответствовала моим представлениям о нем как о пижоне: светло-синие легкие брюки, облипающие бедра, летняя рубашка, расстегнутая до третьей верхней пуговицы, словно специально завернутые до локтя манжеты – все кричало о дороговизне. Нахал до мелочей продумал стиль бед-боя. Он знал, как выгодно подчеркнуть неплохую, кстати, фигуру. Донельзя высокий, искрящийся заскорузлой скукой, готовый влипать в любые неприятности только чтобы насолить преподавателю, Девидсон внушал мне отвращение. Богатенький засранец, не ударивший палец о палец, чтобы поступить в Нотинстон. Симпатичная мордашка, красивое тело и минимум мозгов – так сочувственно я обрисовала в своем воображении моего вчерашнего знакомого.
Я была уверена, что он, этот сразивший наповал уже как минимум трех девчонок в этой аудитории своим животным нахальством, совершенно забыл обо мне. Именно поэтому я не отвернулась, когда парень, толкнув бедром стоящую рядом с моей парту, вскользь посмотрел на непримечательную меня.
Наши взгляды скрестились. Не чувствуя ничего, кроме презрения, я прямо посмотрела в голубые глаза. Меня, в отличие от некоторых представительниц слабого пола в классе, не интересовала ни его грудь, кою Девидсон явно специально выставил напоказ, ни его сардоничная ухмылка. Я не видела в оном ничего привлекательного. Девидсон был мне отвратителен. И, видимо, выражение неприязни удивило парня. Он не привык к подобному. Очевидно, в воображении идиота все девушке при виде него должны были терять рассудок и рвать на себе волосы от возбуждения. Что ж. Я не соответствовала ожиданиям мистера Мачо. И мне, мягко говоря, было на это плевать. Голубые глаза вспыхнули, потемнели. Синие, заинтригованные, они изучали меня с секунду, по истечении которой молодой человек хмурился, явно припоминая, отчего ему так знаком мой профиль. Наконец на Мачо нашло просветление. Удивленно вздернув темные брови и послав мне самую едкую улыбку из своего арсенала, Девидсон остановился.
Черт, он не собирался убираться. Нет. Ублюдок, не отрывая своего взгляда от меня, приземлился на соседнюю с моей парту. Вытянув вперед длинные ноги и прорекламировав белые дизайнерские ботинки, мистер Мачо прошептал "какая встреча" и, заметив, как я поджала губы, хохотнул.
Он был ужасен. Никаких манер. Напыщенный индюк. Засранец редкий.
Шваркнув сумку на стол, Девидсон, игнорируя лекцию, вытащил из кармана брюк сотовый, поиграл с ним минут десять и, когда ему надоело бездельничать, широко зевнул. Меня перекривило от желания хорошенько вмазать ему, чтоб не выделывался. Но, как примерная ученица, я истово записывала конспект и старательно глушила позывы любым способом выкинуть Девидсона из класса. Или, еще лучше, из Нотинстона. Ублюдок вновь разбудил во мне ярый протест, застоявшуюся обиду и возмущение. Он отождествлял собой все, что я не выносила в людях: позерство, бесстыдство и глупость. Я заочно терпеть не могла парня, с видом короля развалившегося на университетском стуле. И пересиливать себя было бесполезно. Бросив самоанализ, я попыталась сосредоточиться на занятии. Но, видимо, Девидсон решил довести меня до ручки. Натешившись с телефоном, он достал из сумки плеер и, воткнув в уши наушники, врубил музыку. А потом, дабы разозлить меня ещё больше, откуда-то взял жвачку, толкнул меня в бок и якобы добродушно протянул пачку, предлагая угоститься.
Знал бы он, куда я с удовольствием запихнула бы ему жвачку!
Сделав вид, что увлечена лекцией, я незаметно отодвинула свою парту подальше к окну. Ублюдок рассмеялся и врубил звук погромче. Я раздраженно заскрипела зубами, но, куснув кончик карандаша, промолчала. Я даже на миг в бешенстве закрыла глаза, когда мистер Мачо начал тихо подпевать. Но засранец не остановился и на этом: он, разнузданно покосившись на профессора, вдохновенно вещающего о течении абсурдизма в модерновой английской классике, достал журнал и принялся громко листать глянцевые страницы неприличного содержания. Мне показалось, что нервы трещат по швам. Перед глазами заплясали картинки убийства Девидсона. Я так разозлилась, что поставила кляксу на полях, с минуту водя ручкой по одному и тому же месту в тетради.
Однако я вновь не стала вмешиваться. Я пообещала себе: засранец, что бы он ни делал, не добьется своего – я не стану с ним ругаться.
Поэтому я покорно смотрела, как, вытащив наушник из одного уха, нахальный парень наклоняется к парте и, выставив руку вперед, похлопывает свою соседку по ряду по плечу.
- Эй, - царским повелительным тоном обратился он к удивленной девушке с чудным пробором.
Разделенные на две половины, русые волосы моей одногруппницы словно расходились на лбу в две дуги. Таким образом, её худенькое бледное остроугольное личико было похожим по форме на сердце. Огромные, в пол-лица глаза распахнулись.
- Что? – тихо спросила она Девидсона.
Тот не обратил внимания на то, как замешкалась девушка. Отряхнув иссиня-белую рубашку от несуществующих пылинок, парень без перехода изложил суть своей просьбы:
- Ты похожа на умную. Да и пишешь всю ту дребедень, что несет Листер, - он даже ни разу не посмотрел на ту, к которой обращался. Занятый лишь собой и своей чертовой рубашкой, засранец соизволил наконец выудить из сумки блокнот. – Будем вместе готовить доклад. Старик задаст его в конце пары, - парень облокотился на парту, смерил оценивающим взглядом соседку и, отметив, что та купилась на его понты, нехотя поинтересовался:
- Как там тебя зовут?
- Алиса, - представилась девушка.
Я помимо воли улыбнулась: имя подходило чудному созданию феноменально. Большеглазая, мечтательная, длинноволосая, девушка словно только что вышла из зазеркалья.
- Отлично… - скучающе протянул мистер Мачо и, наградив Алису мрачным безразличным взглядом, вновь заткнул уши.
Я нахмурилась. Хамству Девидсона не было предела. Идиот лег телом на парту и прикрыл свои синие глазищи. Причем, могу поклясться, в последний миг, перед тем как сомкнуть королевские очи, ублюдок взглянул на меня – с вызовом, мерзопакосно-пошло. И оное мне совершенно не понравилось. Однако и этот жест я решила проигнорировать во благо своего спокойствия. Если Девидсону хочется позерствовать и доказывать преподавателю свое пренебрежение, - его дело. Кто я, в конце концов, такая, чтобы вправлять парню мозги?
Незаметно покосившись на мирно лежащего поперек парты голубоглазого засранца, я вдруг с отчетливой ясностью поняла, что благодаря нахальному недоразумению узнала одну неплохую детальку, которая, возможно, пригодится мне в будущем. И, обернувшись к Бену, я прошептала ему:
- Будешь моим партнером по докладу?
Он распахнул свои проникновенные глаза, но спрашивать о том, откуда я узнала о докладе и все прочее, не стал. Бен щепетильно записывал лекцию и, казалось, на меня-то оторвался нехотя.
- Да, да… Конечно, - отмахиваясь, согласился он и тут же переключил свое внимание на мистера Листера.
Я со вздохом отвернулась и встретилась взглядом с насмешливым взглядом Мачо, иронично ухмыльнувшегося и медленно повернувшегося в мою сторону.
- Теперь рада, что встретила меня? – растягивая гласные, спросил навязчивый брюнет, ничуть не стесняясь того, что я не горю желанием продолжать беседу.
Положив голову на руку, Девидсон поднял брови, якобы посетовав на мою неразговорчивость. Я же, с небывалым усердием таращилась на доску, где, как на зло, профессор ничего не писал.
- Знаешь, а ты смешная, - нес полную околесицу идиот.
Его рубашка задралась, и теперь массивный светлый ремень, определенно заказанный из последней коллекции весна-лето 2014, могла видеть добрая половина аудитории. Раздевающий взгляд искрящихся весельем синих глаз ласкал мое тело под одеждой. Мне было жарко находиться в непростительной близости от засранца. Я теряла контроль, я страждала встать со своего места и ускакать подальше от этих странных, едких, ядовитых глаз. Меня настораживало и угнетало присутствие Девидсона. Он смущал меня. Но факт этот я признавать не желала. Поэтому злилась на себя. И поджимала губы.
- Ты не находишь забавным, что мы встретились вновь? – продолжал изводить меня мистер мачо. – Может, это судьба? – усмехнулся он, пододвигаясь к краю парты, чтобы сократить между нами и то жалкое расстояние, которое я выиграла, придвинув парту к подоконнику.
Я нажала на карандаш чересчур сильно – стержень не выдержал и надломился. Я вздрогнула и, проклиная свою реакцию на слова Девидсона, потянулась к пеналу за стеркой. Но засранец, пристально наблюдавший за моими действиями, тихо хмыкнул и, пробормотав под нос "семестр будет интересным", мягко положил мне руку на плечо. Я ощутила нечто, наподобие ненависти и непонятного страха. Резко обернувшись к парню, я перехватила ладонью его запястье и скинула выхоленную лапу со своего предплечья.
- Никогда, - глядя прямо в синие глаза, подсвеченные изумлением, прошипела я, - никогда не смей меня трогать.
Как ни странно, Девидсон и впрямь отодвинулся. На лице его застыло выражение легкого восхищения. Он поцокал языком, выражая восторг ребенка, готового бороться за свою игрушку с товарищем, и спокойно протянул мне искомую стерку. Естественно, я и не подумала принять её. Вытащив из сумки ручку, я принялась черкать в тетради строчку за строчкой. И несмотря на то что кожа на том месте, где меня коснулся ублюдок, покалывала, несмотря на нелепое смятение, я выводила букву за буквой, хотя неотступное внимание Девидсона заставляло пылать щеки. Я интенсивно делала вид, что без ума от профессора Листера и его несовременных представлениях о современной литературе. Я даже честно заинтересовалась предметом изучения спустя полчаса заталкивания себя в лекцию. И, несомненно, поспорила бы с преподавателем по тому или иному вопросу. Но мистеру Мачо, наблюдавшему за каждым моим вздохом, стало безумно скучно и, как безумный идиот, не считающийся с чужими чувствами, засранец решил разукрасить себе день за мой счет. Осознав, что я не любуюсь его царской персоной и что я действительно включилась в урок, Девидсон принялся раскачивать ногой мою парту. И если поначалу мне казалось, что он просто дурачится, вскоре я удрученно поняла: ублюдок сделает что угодно, лишь бы вывести меня из равновесия. И мое равнодушное приятие его выходок идиота не устраивало. Раскачивания усилились. Я тяжело вздохнула. Конечно, меня отвлекали от занятия махинации Девидсона. Скажу больше: я с превеликой радостью удушила бы засранца. Однако вместо действий преступного характера я поступила более мудро: спокойно положила тетрадь на колени, чем очень не угодила Девидсону, который разочарованно пнул парту слишком громко. Звук разнесся по аудитории. Профессор наконец обратил внимание на происходящее и, побагровев, рявкнул:
- Встаньте, мистер Девидсон!
Мачо пожал плечами и покорно встал. Он зевнул, показывая, насколько достали его лекция и сам профессор, после чего, скривившись, выслушал обличительную тираду о том, как надо вести себя на занятии сознательному взрослому человеку.
- Но вы же не считаете меня сознательным, взрослым и, тем более, человеком? – вскинулся Девидсон, и профессор потер ладонью лоб.
Разговаривать с наглым кудрявым засранцем было невыносимо: он переиначивал любые слова оппонента и обращал их против самого говорящего. Неплохая техника с точки зрения психологии уходить от проблем. Но, конечно, Листер подобную технику не оценил. Неожиданно для всех повысив голос, уважаемый профессор рявкнул:
- Ну раз вы дитя неразумное, постойте-ка остаток лекции так, мистер Девидсон! – и, чуть сбавив обороты, мягче продолжил: - Может, это научит вас толике уважения к старшим.
А пока Девидсон кривлялся, распинаясь в благодарностях, я мысленно задалась вопросом, почему парня до сих пор не выгнали из Нотинстона. Так и не придя ни к какому мало-мальски определенному заключению, я сдалась и, посмотрев на своего соседа, скучающе раскачивающегося на месте, вернулась к течению занятия.
- А теперь, дорогие друзья, радостная новость для вас всех, - поспешил за оставшиеся пятнадцать минут просветить студентов мистер Листер. – Парный доклад.
Я закусила губу и отметила про себя, что Девидсон не соврал: задание на самом деле существовало. Кстати, парень в тот момент, пока профессор проговаривал условия выполнения доклада, истошно передразнивал преподавателя, чем безумно веселил женский состав аудитории. Отовсюду только и слышалось, какой он милый, какая задорная у него улыбка и, куда без этого, какой сексуальный у Девидсона голос. Я закатила глаза и откинулась на спинку стула. Устало прослушав первые пять тем, названных профессором, я намерилась ждать СВОЮ – то есть тему, над которой мне ЗАХОЧЕТСЯ работать. А пока мистер Листер монотонно разбивал на пары моих одногруппников, изъявляющих желание осветить то один, то другой вопрос, Девидсон, как идиот, поднимал руку на каждую тему. Он с кислым лицом стоял посреди сидящих студенстов и упорно держал руку на весу. Его не смущало, что он выделяется из толпы, его не задевала явная нелюбовь профессора Листера. На лице кудрявого засранца застыло выражение откровенной скуки. Он не чувствовал себя ни неуверенным, ни ущемленным. Выделенный как самый нерадивый студент, осмеянный преподавателем, Девидсон стоял, горделиво выпрямившись, заложив одну руку в карман, и свысока смотрел на всех присутствующих. Меня его отношение к учебе и студентам в целом раздражало. Подумаешь: старше на два года. Невеликий подвиг остаться в отстающих и вновь отправиться учиться на первый курс!
Я покачала головой и… вдруг! Вот оно! Я нашла то, что искала. Тема! Моя тема. Она прозвучала грозно и почти сухо из уст преподавателя. Я встрепенулась и, вся вытянувшись, устремила руку вверх. Я даже забыла, что договорилась работать в паре с Беном. Я даже не увидела, как Девидсон, бросив на меня заинтригованный взгляд, отодвинул ногой сумку Бена, который тоже вот-вот поднял бы руку.
- Твои учебники валяются на полу, друг, - добродушно сообщил засранец моему намеченному коллеге.
Бен рассеянно моргнул: он не приметил виновника. И потому благородно поблагодарил ублюдка, который и не думал опускать руку. Коварно улыбнувшись, Девидсон играл в переглядки с преподавателем, коий упорно ждал хоть одного желающего на мою тему.
Увы, помимо меня никто не рискнул написать о психологическом аспекте подложки семьи на фоне душевного расстройства.
- Отлично, - сдался Листер после минуты ожидания. – Ваша фамилия, мисс? – душевно обратился он ко мне.
И только когда я встала, чтобы представиться, суровая реальность свалилась на меня жестоким прозрением. Девидсон будет моим партнером по заданию. По заданию. Девидсон. Черт, это было худшим из всего, что происходило со мной за прошедший год.
- Надеюсь, вы сумеете заставить мистера Девидсона написать и защитить свою часть, - подбодрил меня преподаватель, сочувственно вздохнув.
- Ну вот, - потешно подмигнул мне недоделанный Мачо. – Теперь мы партнеры, - сказал он сие так, словно подразумевал вовсе не работу над докладом.
И, призывно глянув на мою грудь, прикрытую строгой блузкой, повеселел ещё больше.
- Нас ждут великие свершения, - пообещал мой ночной кошмар голосом соблазнителя.
Меня окончательно достали его намеки.
- Я научу тебя трудиться как пчелка, - мрачно бросила я, с неудовольствием отмечая, как воспрянул Девидсон после моих слов.
Глаза вспыхнули, ухмылка грозила разорвать губы, щеки полыхнули довольным румянцем, даже руки парень с вызовом сложил на груди.
- Научи меня, - одними губами прошептал он, неотрывно глядя мне в глаза.
Я дернулась, как от пощечины. Девидсон играл со мной в дурацкую игру, правил которой я не знала. Но проигрывать я не собиралась. Никогда. Не Девидсону.
Я открыла рот, чтобы отпарировать, но звонок прервал наш не в меру интеллектуальный спор.
- До встречи, моя строгая училка, - воспользовавшись сутолокой чтобы наклониться и быстро чмокнуть меня на прощание в щеку, сказал самодовольный засранец.
Он имел наглость послать мне воздушный поцелуй и, выпорхнув из класса, оставил меня собирать вещи и негодовать.
Вот дьявол! За считанные минуты он вытащил из меня весь спектр эмоций, кои, как полагала, я полностью искоренила. Но нет. От уравновешенной, терпеливой, умной Лизи Купер остались одни осколки. Закидывая тетрадь в сумку, я кипела от злости.
Засранец! Самовлюбленный богатенький позер!
Откуда во мне взялось столько ярости? Я ведь даже после предательства Майкла не бушевала. Да я за собой вообще никогда не замечала тяги к членовредительству. Девидсон был отчасти единственным человеком, которого мне хотелось хорошенько встряхнуть и треснуть по неумной голове, чтоб одумался и повзрослел, мачо выпендрежный.
- Чтоб тебе! – задев бедром парту, стукнула я по ней кулаком.
- С вами все в порядке? – спросила Алиса, добродушно похлопав меня по плечу.
Я кивнула. Не хватало ещё портить отношения с одногруппниками.
- Конечно, - улыбчиво соврала я.
Ничего не было в порядке. Мне предстояло писать доклад с монстром! И, затворяя за собой дверь аудитории, по-товарищески болтая с Алисой и Беном, я уверяла себя, что Девидсон не такой плохой парень, каким хочет казаться. Ехидный внутренний голос подсказывал, что Девидсон ещё больший засранец, чем я думаю. Но, топая по коридору к очередной аудитории, я как дура верила: все ещё обернется удачей.
Случилось, однако, иначе…
- Отлично! – бормотала я себе под нос, отстукивая каблуком нетерпеливый такт. - Просто отлично.
Закусив губу и машинально заправив за ухо высохшую непослушную прядь отросшей челки, я устало остановилась около колонны и оперлась на неё.
- Этот парень вывел меня из себя настолько, что я забыла о времени! – запоздало подвела итог я.
читать дальшеНо жаловаться было некогда: электричка наконец подошла, и я с радостью изголодавшейся по скорости пантеры запрыгнула в её нутро. Полчаса в душном затхлом пространстве – и я окажусь в нужном месте. Поздравив себя с очередным выговором от босса, я плюхнулась на сиденье и достала из сумки потрепанную книжку. Как-никак Кундера частенько спасал меня от скуки. Но сегодня, очевидно, был не его день. Страницы по-прежнему пестрили невыносимой легкостью слога, да и прелесть героев романа никуда не делась. Но мои мысли никак не могли задержаться на читаемых строчках. Глотая текст, я мысленно возвращалась в недавний эпизод. Лицо Питера, широкое, с пухлыми, искривленными в циничной усмешке губами, не выходило из головы. Взгляд нового знакомого – раздевающий, наглый, испытывающий – преследовал мое воображение. Я истово гнала воспоминания о пижоне как можно дальше от себя, но получалось плохо. Это как не думать о слоне: чем больше я заставляла себя забыть богатенького здоровяка, тем навязчивей вырисовывался его образ в моем сознании. Волей-неволей я переключилась на рассуждения: сведет ли нас судьба снова.
Благо, полчаса пролетели незаметно: я выпорхнула из вагона на своей остановке и пожелала мистеру-я-трахаю-все-что-движется провалиться в ад. Из-за него я вляпалась (ну, или могу вляпаться, если не потороплюсь) в хорошие неприятности. Времени на то, чтобы анализировать слова парня о нашей грядущей встрече, у меня у меня не было. Да и винить его в своих заключениях было как-то по-детски. Потому взяв ноги в руки я рванула в магазин – забрать злополучный торт, заказанный во имя дня рождения всеми работниками ненавистного босса. Понятия не имею, сколько лет исполнилось этому злобному скупердяю, демону внеплановых проверок и урезания выходных. Меня больше интересовало, чем обернется для фирмы сегодняшний сюрприз, ибо, как мне было известно, подобного рода подарков доблестный мистер Дьявол не любил. Служащая на полставки, я мало что знала о порядках, царящих в редакции «Once upon a time». Я работала там пару месяцев летом и, надо сказать, полюбила суету, постоянный гомон и вечную энергичность редакторов. Шутливый нрав и безбашенный юмор некоторых сотрудников поначалу пугал. Неискушенная девчушка с жиденьким хвостиком в обиталище акул СМИ. Ничего не скажешь – та ещё картина. Но я прикипела к взбалмошным, взрывоопасным и даже к пессимистичным коллегам. Я получала удовольствие от работы, которую волей случая предложил мне мой научный руководитель в старшей школе.
"Почему бы тебе не накопить на поездку в горы, Лизи?" – спросила меня после блестящей сдачи экзаменов мисс Петтигрю. Я только и смогла рассеянно кивнуть. На тот момент всего было слишком: год назад умерла мама, отец до конца так и не пришел в себя, потом это трагичное разочарование в любви, ночи напролет в обнимку с учебниками, чтобы доказать себе и учителям, что на что-то способна, измотанность недосыпанием… Мисс Петтигрю тогда здорово поддерживала меня. По её протекции я и открыла для себя мир «Once upon a time». За что до сих пор ей безумно благодарна…
Нетрудно представить, почему именно меня, работницу на полставки, заставили забирать торт из магазина.
"Лизи, поторопись!", "Лизи, быстрее!", "Лизи, пожалуйста", "Лизи, мне ещё брать интервью у Мика Деймона!", - выслушивала я сегодня по телефону. Себастьян, мой закадычный друг и по совместительству соредактор (плюс, наши столы находятся в недозволительной близости друг от друга в редакции) дольше всех уламывал меня придти сегодня на работу. Поразительно! Мои настырные коллеги совсем не считались с тем, что сегодня, между прочим, мой законный, единственный за две недели выходной!
- Злыдни! – врываясь в магазин, про себя наградила я их всех ехидным прозвищем.
Милая продавщица с начальными зачатками мозга, и не думающего развиваться далее размера с орешек, приняла чек. Обреченно всплеснув руками с выкрашенными в непонятный цвет ногтями и тряхнув для убедительности бюстом четвертого размера, она пожаловалась, что свечи к подарочному торту предусмотрены не были. Ненормальная ещё минут пять расписывала мне все прелести магазина, где ей посчастливилось найти себе респектабельного мужа – то бишь, хозяина сего чудесного заведения. А пока из уст очаровательного создания лились хвалебные оды, я прикидывала, как освободить себя тягот выслушивать сладко-приторные речи.
- Простите, я забегу попозже, хорошо? – уповая на отголоски разума в маленькой белесой головке, вопросила я. И пока девушка не опомнилась, рванула с места, словно в спину мне привернули невидимый моторчик.
- Приходите к нам ещё, - помахав мне пятерней на прощание, весело отозвалась прелестница.
Ей явно было скучно за прилавком. И, видимо, в моем лице она нашла того самого благодарного слушателя, коего так жаждала её жадная до сплетен душа. Конечно, девушку можно понять: в столь дорогостоящую кондитерскую заглядывали разве что богатенькие старички и старухи. Встретить молодую особу было для продавщицы, наверное, внове.
А пока я истерически гонялась по улице, разыскивая свечи для торта, мобильник в моей сумке издавал протяжные долгие трели. Я прекрасно знала, что названивают мне обеспокоенные работники «Once upon a time». Рабочий день катился к тому знаменательному периоду, когда начальство изъявляет уйти на привычный для редакции "внеплановый перерыв". Так что у меня оставалось каких-то двадцать минут, чтобы купить свечи и доставить торт в «Once upon a time».
- Я успею к пяти, - отвечая на вызов и зажимая сотовый между плечом и ухом, рыкнула я в трубку.
Работа в редакции научила меня не только выкручиваться, но и делать все быстро и спонтанно. Так что, выслушивая болтовню Себа о сметках, графиках и интервью, я попутно заглядывала в маленькие магазинчики и спрашивала, нет ли в наличии свечей на кондитерские изделия.
- Себи, ваш торт упирается мне в задницу, - хмыкнула я, когда в очередной раз остановилась у сомнительного вида окошка.
На том конце телефонного провода хмыкнули в ответ.
- Главное, Дьяволу не говори, что его торт побывал в непростительной близости от твоей задницы.
Юмор моего заядлого коллеги-товарища по несчастью (а если говорить честно, мы с Себом были единственными стажерами в редакции) порой носил разнузданный характер. Но мне все равно нравился этот парень – заскорузлый циник и безнадежный романтик в одном лице.
- Кстати, а как твое поступление? Весело сегодня провела день?
Ко всему прочему у Себастьяна была одна отличительная черта: он умел метко попадать во все мои болевые точки: если я застревала в лифте, парень обязательно спрашивал – не прошлась ли я сегодня пешком, если я приходила в редакцию с дурацкой прической или нерасчесанная - Себ с улыбкой говорил, как я чудесно выгляжу. И делал он это не из злости. Просто в этом был весь Себи: невнимательный к людям и их чувствам. Наверное, оное и привлекало меня в нем больше всего. Можно было не бояться быть собой: Себ просто принимал тебя такой, какая ты есть. Его не волновали склоки и сплетки. Он просто спрашивал обо всем напрямик. Так что и сейчас я юлить не стала.
- Неважно, Капитан, - с грустью сообщила я трубке.
Капитаном мы называли Себа в редакции за его несуразные замечания. Как Аманда(наш менеджер) наградила его прозвищем "Капитан Очевидность", так и пошло.
- Только не говори, что ты попала под дождь и рухнула в лужу, - был последователен Капитан Очевидность.
Я фыркнула. Не хватало только, чтобы Себи рассмеялся на всю редакцию, узнав, что попал в яблочко. Хотя, мрачно осмотрев свой потрепанный гардероб, стоило бы лучше предупредить Себа – таким боком я могла избежать сочувственных взглядов сослуживиц, кои ради сегодняшнего мероприятия, я уверена, вырядились в самые лучшие свои платья.
- Почти, - промямлила я, разглядывая пятно грязи на юбке.
- Девушка, у вас есть свечи для торта? – обращаясь, естественно, уже не к другу, поинтересовалась я у продавщицы, понуро выглядывающей из окошка киоска.
- Да, - подтвердила она.
И я пропустила все, что бледная брюнетка говорила после, потому что в этот момент прощалась с Себи и клятвенно уверяла, что доставка состоится через пять минут.
Расплатившись с подмигнувшей мне продавщице, я торопливо потопала к редакции. Нести торт было чертовски неудобно из-за его размеров. Свечи я беззаботно шваркнула в сумку. Пяти минут быстрым шагом по улице – свернуть направо, подойти к вывеске «Once upon a time», полюбоваться на неё секунду, погордиться, что я тут работаю, и вбежать по ступенькам на второй этаж.
В редакции меня встретили у дверей. Застывшие с приклеенными улыбками редакторы, поправляющие галстуки журналисты и эфемерные журналистки в платьицах-мини: «Once upon a time» готовилась к торжественному событию. И только Себ, в допотопных джинсах и в жуткой футболке с роботом, явно выделялся из толпы.
- Что ж, сегодня мне не быть гвоздем программы, – беззлобно напомнил он мне о перепачканной юбке и превратившемся в ничто пиджаке:
- Приз зрительских симпатий достается… тадам-тадам, - шутливо толкнул меня в бок товарищ, сверкая своими озорными зелеными глазищами и обнимая за талию. – Элизабет Купер, вы получаете приз "Мисс Вымокшая До Нитки", - он взял в руку ручку и приставил мне ко рту в качестве импровизированного микрофона. – Что вы чувствуете, мисс Элизабет? – хохотнул он.
Я отобрала у засранца ручку и сунула ему под нос:
- А вы, мистер "Самые рваные штаны «Once upon a time»"? Что чувствуете вы?
Мы как дети принялись перебрасываться ехидными замечаниями, пару раз я даже пнула Себа, чтоб не выделывался.
Нас разняла Аманда, самая взрослая и самая "старая" работница редакции. Она работала здесь ещё до прихода Дьявола и, как ни странно, уживалась с нашим боссом лучше всех. Тряхнув копной рыжих, уже начинающих седеть волос, Аманда вклинилась между мной и Капитаном, после чего, ухватив нас обоих за уши, пожурила:
- Дети, от вас всегда столько шума!
Мы надулись и в свою очередь ущипнули нашего обожаемого менеджера за упитанный бочок.
– Зато сметки мы выполняем раньше всех, да и, как утверждает Дьявол, интервью тоже выходят…
- "очень даже удачными", – в один голос закончили мы с Себом его обличительную речь.
Аманда рассмеялась. Она вообще любила молодой состав редакции. Именно она учила нас с Себом всем причитающимся нормам работы в «Once upon a time».
Аманда уселась на офисный стул и, положив ногу на ногу, прищурилась.
- Новые очки, мистер Майлз, - подняла она брови при виде нового закидона Капитана.
Вчера он проколол ухо и решил сменить ориентацию, сегодня просто купил себе квадратной формы очки.
- Долой имидж Гарри Поттера, - подмигнула другу я. Он шикнул на меня в ответ. – Пора взрослеть, да, Капитан Очевидность?
Себ делано надулся, мы же с Амандой расхохотались. Всем известно было, что Себ злиться не умеет – глаза, искрящиеся весельем, его выдают.
- Тебе идет, - заговорщически шепнула я. – Теперь ты стал почти похож на Дьявола.
Себ обозвал меня злюкой, после чего пообещал не разговаривать со мной весь оставшийся день. Правда, обещание тут же нарушил, пожаловавшись на непунктуальность нашего босса.
- Я уже вообще-то есть хочу, - покосившись на торт, вздохнул друг. Я потрепала его по руке.
- Нечего было экономить на обеде, - подначила я.
Мы переглянулись, и я с удивлением отметила, что новые очки и впрямь феноменально меняли внешность Себа. Лицо парня стало выглядеть по-иному… Из обычного незаурядного ботаника он превратился в… довольно симпатичного молодого человека. И улыбка у него была что надо, и взгляд полный задорного огня. От такого парня голова закружится у любой девушки. Но он и сам, бабник этакий, знал о своем очаровании и пользовался им на полную катушку.
Я была единственной из его знакомых, которую Себ не желал затянуть в постель. Наверное, оное объяснялось давностью нашего с ним знакомства.
Конечно, когда ты играл с кем-то в доктора в детском саду, вряд ли захочешь сблизиться ещё больше. Хоть мы с Майлзом и не виделись около пятнадцати лет, факт оставался фактом: как бы ни подтрунивали над нашим нерушимым партнерством коллеги, мы были друзьями.
Может, благодаря шуткам Себа и советам Аманды я и задержалась в редакции. Как знать…
- Дьявол во всей своей красе… - указывая глазами на кабинет босса, шепнул Майлз.
Не без содрогания я глянула на распахнувшуюся дверь, явившую разом притихшим собравшимся подтянутого мужчину, ростом к двум метрам, загорелого, в меру атлетического и до дрожи строгого.
- Мистер Хеллфаер, - радостно зааплодировали работники редакции.
Да, фамилия у нашего директора была под стать характеру – взбалмошному, несговорчивому, постоянно изменчивому. Именно за скверный характер Брайана Хелфаера окрестили Дьяволом. Никто не помнил, откуда оное имечко пошло, но приросло оно к нашему боссу капитально. За глаза директора только так и называли. А он слышал и злился. Хорошо хоть не увольнял тех, кто ненароком выплевывал прозвище в присутствии начальника.
Доставалось от директора всем. От пешки до управляющего. Дьявол умудрялся держать в ежовых рукавицах всю редакцию. Он был в курсе всего. Через него проходили все сметки, вся редактура и все интервью. Порой он ночевал в офисе. Ничего не скажешь: работал он круто. Но и от персонала требовал полной самоотдачи. Не дай бог ошибиться со сроками или наляпать описок в черновике. С премией можно распрощаться сразу. Нас с Себом, новичков, Дьявол доставал хлеще прочих: за малейший промах террорил всю неделю. Поэтому, согнувшись на стуле в три погибели, я усиленно пыталась слиться со стеной, чтобы не обратить на себя внимания.
Зря.
Хелфаер был сегодня бледнее обычного. Он пробежался холодным взглядом по собравшимся, нахмурился и тяжело вздохнул. Как ни странно, директор нервно сжимал в руках сотовый. Можно было подумать, что он собирается этим нехитрым приспособлением в кого-нибудь запустить. Дернувшийся кадык и ядовитая улыбка, полоснувшая тонкие губы, были наглядным доказательством того, что босс в бешенстве. И каждый в этой просторной комнате уповал, чтобы не он оказался причиной праведного гнева. Впрочем, злость Дьявола, была сугубо личной. Оглядев редакцию – надутые шарики, сердечки кругом, плакаты "С днем Рождения, любимый мистер Хелфаер!", праздничный торт – все это не входило в дьявольский алгоритм. Мистеру Хелфаеру попросту было некомфортно. Он мрачно прошел по коридору и бросил Аманде сухое "Что за цирк?". Но уже привычная к перепадам настроения "моего сердитого мальчика"(так с нежностью она отзывалась о Дьяволе), Аманда встала со своего стула, подошла к "сердитому мальчику" и по-матерински обняла.
- Брайан, тебе сорок пять, а не сто. Радуйся, что люди ещё помнят о твоем дне рождения, - укорила она его за черствость.
Хелфаер заставил себя улыбнуться. Праздник определенно был ему в тягость. Затянутый в костюм тройку, идеально причесанный, идеально застегнутый на все пуговички, идеально обутый и одетый, мужчина застыл около стола с тортом.
- Я просил не устраивать ничего подобного… - сдаваясь, протянул он, разглядывая узоры из крема.
Редакция наконец ожила. Полились поздравления и пожелания, начались теплые объятья и задорный смех. И все это продолжалось ровно до того чудного мига, когда Дьяволу не предложили загадать желание и задуть свечи.
Веселье каким-то боком коснулось и вечного труженика Хелфаера. Его обычно колкий, подмечающий все недочеты взгляд потеплел.
Директор нагнулся над тортом, задумчиво помолчал, очевидно, проговаривая про себя желание, и несильно дунул.
Свечи продолжали гореть.
Работники переглянулись, но тактично промолчали.
- Вы же хотите, чтобы желание сбылось, - первым не выдержал Себ. Он ухмыльнулся, видя замешательство директора, и решил по-своему прийти на помощь замешкавшемуся Дьяволу. – Дуйте сильнее.
Хелфаер старался как мог. Он даже покраснел от потуги.
Присутствующих начинал душить смех. Директор и впрямь выглядел комично: обиженно следящий за желтыми огоньками, он был похож на ребенка, у которого отобрали конфетку. Под конец смирившись с участью неудачника, мужчина грозно выпрямился. Увы, убрать улыбки с лиц ни у кого не получилось.
- Вот поэтому я и не люблю сюрпризы, - разочарованно-иронично проговорил босс.
Улыбки тут же исчезли. Коллеги с укоризной посмотрели на меня, очевидно, полагая, что я таким образом решила пошутить.
- Но мистер Хелфаер, - начала Аманда, стараясь успокоить его подозрения.
Кто бы мог подумать, что именно после данных слов комнату огласит звук мини-взрыва – это свечи-хлопушки сослужили свою недолгую службу – и торт разлетится на мелкие кусочки. Мне на волосы и руки попали ошметки крема. Я стояла от торта дальше всех. Стоит ли говорить, что идеальный костюм мистера Дьявола перепачкался сладким десертом от гламурных черных брюк до золотистого галстука?
- Чья это идея? – стирая с лица остатки белой кремовой массы, потребовал ответа директор.
Мне ничего не оставалось, кроме как робко выступить вперед. Коллеги сочувственно смотрели на меня жалостливыми взглядами. Почти весь состав редакции перемазался тортом, но вид у всех был радостный, почти одухотворенный.
- Мисс Купер, за мной, - скомандовал Дьявол, изнурительно долгим взглядом опаляя меня с ног до головы.
Он развернулся и быстро направился к кабинету. Когда я медленно закрывала за собой дверь директорского кабинета, до меня донесся задушенный голос Себа.
- Что ж он такого нажелал-то?..
Ребята рассмеялись. Я слышала, как волна всеобщего веселья заполняет «Once upon a time».
Однако Дьявол был бы не Дьяволом, если бы не зарубил отличное настроение сотрудников на корню. Рыкнув мне, чтобы села подле него на стул, Хелфаер выглянул из своего логова и очень тихо проговорил:
- Если через минуту я не увижу вас на рабочих местах, уволю.
Подчиненным не было нужды сомневаться в правдивости обещания. Хохот оборвался. Работа в «Once upon a time» потекла своим чередом. Статьи, колонки, советы – все вернулось на круги своя. И только понимающие перешептывания и понимающие улыбки, ну, может, ещё пятна на праздничных платьях и костюмах напоминали работникам редакции о чересчур удавшемся дне рождения их босса.
Все были счастливы. Исключая меня.
Я прижухалась на кресле и мысленно собирала свои вещи. Я была уверена: меня ждет увольнение. Немедленное и неминуемое.
Дождавшись, пока Дьявол повернет ко мне свое аскетическое загорелое лицо в подтеках крема, я затараторила извинения и попыталась сбивчиво объяснить, что, правда, не нарочно превратила его праздник в посмешище.
- Сегодня день зачисления в Нотинстон, и я торопилась, и неожиданное происшествие… и, так вышло, опаздывала… А тут ещё продавщица хвасталась мужем. Я обегала все магазины, честное слово… И вот… - отдышавшись, пролепетала я, не поднимая головы от стола.
Мне было ужасно стыдно. Я искренне сожалела, что так вышло. Я не хотела ставить Дьявола, каким бы ни был он засранцем, в неловкое положение.
- Я не знала, что свечи с приколом… - честно призналась я и посмотрела наконец на Хелфаера.
Я думала, он испепелит меня взглядом, окрестит идиоткой, я готова была даже к тому, что он меня ударит. Единственное, к чему я не была готова, так это к открытой улыбке Дьявола. За время, пока я несла околесицу про свои приключения, директор успел стащить с себя пиджак и теперь любовался на хитросплетения подтеков торта на элитной ткани.
- Я… оплачу химчистку, - скромно предложила я, не зная, как загладить вину.
Мистер Хелфаер прекратил улыбаться. Он посмотрел на меня совершенно серьезно. Я почувствовала, как пол уходит из-под ног. Холодные голубые глаза прищурились.
- А знаете что, мисс Купер, - проникновенно и как-то несвойственно Дьяволу сказал он. – Это было самое интересное поздравление за пять лет работы редакции.
Я сжала руки на юбке в замок. Я не знала, как реагировать на это высказывание.
- Значит, я не уволена? - напрямик спросила я с замиранием сердца.
Мой странный босс хохотнул и сел в свое огромное, сделанное на заказ кресло.
- Только если задержите отчет по Нику Оуэну, - мстительно напомнил он мне о самой моей грязной работе из всех, что я отдавала ему на проверку.
Клятвенно заверив, что выполню намеченное в срок и даже раньше, я мышкой выскользнула из кабинета. Не веря своему счастью, я бросилась к Себу – делиться новостями.
Встретил меня, однако, весь отдел. Чествовали как героиню, дали слово устроить пир в мою честь…
В общем, последний день августа сложился не так плохо, как ожидалось.
*
Жалко, что утро первого сентября не было столь плодотворным, как тот самый последний день августа. Правда, что-то непредсказуемое, утром тоже случилось: я проспала. И потому, как очертенелая, металась по квартире в надежде запихнуть в сумку все необходимые учебники, ручки и, конечно же, расписание. Все вышеперечисленное постоянно терялось, пряталось в самых неожиданных местах обитания квартиры. Благодаря чему, естественно, я злилась, начинала нервничать и бегала от дивана к шкафу ещё резвее. Моя жизнь рушилась… Подумать только, причиной моего краха могла стать недавняя капитальная уборка отца в доме! И ведь сколько раз предупреждала, чтоб не трогал мои тумбочки с тетрадками… Так нет же! Тяга у моего неугомонного папы к чистоте была феноменальной! Стоило мне положить ручку криво, и бедный предмет канцелярии тут же подвергался тщательному анализу, после коего перекладывался правильно – на надлежащее ему место – в пенал или карандашницу.
- Пап, где пупсик? – пытаясь одновременно выпрыгнуть из ночной рубашки и попутно сцапать из нижнего ящика любимый карандаш со стеркой-гусеницей, крикнула я.
Пупсиком мы называли талисман удачи, который купили во время недавней поездки в Корею. Девушка, которая весьма смутно изъяснялась на английском, несколько раз повторила, что нескладный кулончик в форме зародыша обязательно принесет мне удачу. Я ещё тогда, помню, рассмеялась, когда она, коварно подмигивая, произнесла "лаве, лаве, андестенд?". О да, именно любви не хватало девушке, рванувшей в тур по Корее, чтобы пережить оглушительный разрыв!! Но по непонятным причинам талисман я все-таки купила. И, как ни странно, он вправду осчастливил меня: работа в редакции – наглядное тому подтверждение. Потому я искренне надеялась, что отец знает, куда я засунула пупсика. Он был мне чертовски нужен в университете!!
Покончив с ночнушкой, я напялила на себя строгую блузку и столь же скучную черную юбку. Имидж "учеба – моё всё!" был очень кстати. Я подмигнула отражению в зеркале, пригладила вьющиеся после воды волосы и сделала уверенное лицо.
- Первый день в Нотинстоне – это не шутки! – погрозила я зеркалу пальцем. Мой зеркальный двойник хмыкнул и поднял брови, словно не верил, что я всерьез. - Я должна быть готовой к каждой сегодняшней лекции, - уже громче, подняв горделиво подбородок, рявкнула я и тут же поправила себя:
- Нет, не так! Я обязана стать достойной ученицей Нотинстона! – помявшись у шкафа ещё с минуту, я рассеянно поправила плечики блузки. - Я… - погладив по мягкой макушке плюшевого медведя, примостившегося посередке дивана, пробормотала я.
- …надела юбку задом наперед, - подсказал папа, незаметно подкравшийся ко мне со спины и ущипнувший меня за щеку, как маленькую.
Он обнял меня и, покачав головой, когда я начала отбрыкиваться, протянул мне пупсика. Я благодарно чмокнула родителя в щеку, поправила юбку и строго предупредила:
- Завтрак, чур, готовишь ты!
Отец в шуточном ужасе всплеснул руками и схватился за сердце.
- Как это жестоко, Лиз! – трагически воскликнул он, исчезая в кухне под мой звонкий смех.
Что бы я без него делала, без своего неунывающего романтика и балагура? Разве решилась бы бросить к чертям собачьим учебу и махнуть в Корею на неделю? Разве чей-то другой отец позволил несовершеннолетней девчонке потратить бешеные деньги, с трудом заработанные в автомастерской, только чтобы унять её зудящее сердце? Уверена: папа тогда больше меня переживал, дольше меня отходил от предательства Майкла и сильнее меня страждал моего душевного покоя.
Да, я любила своего старика – суетливого, иногда бестолкового, добродушного и до неприличия наивного… Таким просто не следовало быть сорокасемилетнему мужчине! Немыслимо: при всей своей примечательной внешности, при уживчивом характере отец верил в любовь и считал, что она, как и лебединая песня, бывает лишь единожды. Поэтому о том, чтобы превратиться в Золушку и обзавестись злобной мачехой вкупе со сворой сводных сестер, мне можно было не переживать. Мама была первой и последней любовью в жизни папы. Её смерть ударила по его чувствам, на время даже отключила от реальности. С месяц или два я вообще переживала, что отец не смирится с потерей и оставит меня, школьницу, подростка, одну бороться с несправедливым миром. Но папа пришел в себя. После того, как я разбила окно в кабинете физики. Наверное, это было не лучшим способом привести его в себя. Но меня так тогда достали сочувственные сопереживания одноклассников, что я не выдержала и запустила портфелем в окно. Конечно, я на тот момент забыла, что оно закрыто. Да и кто бы помнил, коли перед ним предстали бы три самые злостные сплетницы класса и, мерзко жуя жвачку, сказали "Лизи, нам очень жаль". Засунули бы они свою жалость себе в…
До сих пор вспоминая тот случай, я завожусь. Спустя пять или десять лет я бы поступила так же: выкинула бы портфель соседа в окно. Просто чтоб отстали. Так выразился мой протест. Но отец, которого вызвали в школу, небритый, в помятой одежде, с кругами под глазами, когда пришел в школу вместо того, чтобы отчитать меня, рассмеялся. Серьезно: директор траурным голосом поведала, что мисс Купер разбила окно и послала одноклассниц в неведомые дали, а отец, поглядев на меня словно слепец, которому вернули зрение, вдруг моргнул и рассмеялся. Он не ругал меня, не спрашивал, с чего вдруг его примерная дочь громит окна – просто толкнул меня дружески в плечо и проговорил "А что, неплохо, да, Лиз? Полегчало?". Я покраснела и кивнула. А он без лишних споров оплатил окно, забрал меня домой и с тех пор решил, что теперь в его жизни будет другая женщина, которую он будет обожать, баловать и терроризировать. Этой женщиной стала я. Отец, кажется, и не догадывался до того памятного мига – в школе - что частичка Аннабель, его солнечной жены, осталась с ним. И когда до него дошло, мне легче далось прощание с мамой, которая была мне ближе по духу, с которой я делилась детскими секретами, которая навсегда осталась путеводной звездой. Сказкой. Сном. Счастливым и чудесным. Но таким ужасно коротким…
Впрочем, папа очень старался создать видимость полноценной семьи. Я действительно могла поделиться с ним всеми переживаниями. Ну, почти всеми. Конечно, о делах любовных и прочих женских штучках я предпочитала молчать. Но это не помешало папе как следует "поговорить" с Майклом два года назад. После этого "разговора" бедолага прямо-таки на коленях готов был молить о прощении. Легче мне от этого не стало. Отец хмурился. И потом на полном серьезе спросил, куда я хочу съездить в отпуск. Я думала он шутит. Но нет. Мы бросили все и неделю наслаждались отдыхом.
Вот такой странный мужчина мой папа. Разве можно его не любить?
- Лизи, омлет стынет, сок парится, а тосты скучают, - крикнул мой обожаемый шутник из кухни.
Я хмыкнула и отправилась поглощать подгоревший завтрак. Готовка была, пожалуй, одной из слабых сторон моего мистера-мастера-на-все-руки отца.
- Ты снова нанес продуктам смертельные раны, - разглядывая почерневший ломоть хлеба, упрекнула его я.
Папа закрылся газетой.
- Будешь придираться – съем все сам, - пригрозил он добродушно.
Ухмыльнувшись, я поковыряла вилкой в тарелке. Есть мне не хотелось, но я усилием воли втолкнула в себя все и даже запила соком. Время неминуемо ползло к девяти, что значило: Лизи грозит опоздание, ибо до универа добираться около часа или даже (при плохом раскладе) дольше.
- Убегаю, - оставив грязные тарелки на столе, сообщила я папе, который лишь покачал головой и кинулся провожать меня.
- Я сегодня до ночи в гараже, - напомнил он, пока я обувалась в туфли на высокой платформе.
- Угум, - весомо заметила я, мысленно уже бегущая к метро.
- Ключи не забудь, - щелкнул меня по лбу папа.
Он протянул мне ключи и, оглядев с ног до головы, подкольнул:
- Не сведи с ума всех парней, Лиз.
Я пообещала, что оставлю парочку для других девчонок и выпорхнула из дома. Настроение было праздничным. Понедельник начался прекрасно. Да и погода располагала к прекрасному продолжению прекрасного дня: после вчерашнего дождя солнце осветило Бирмингем, лужи высохли и приятная свежесть холодила кожу. Я улыбнулась. Прогуляться сейчас было бы здорово. Но, ускорив шаг, я двинулась по узкой дорожке к метро. Обгоняя неторопливых прохожих, внушая себе, что день будет ничуть не хуже утра, я бежала к своей мечте. К Нотинстону. Никто и ничто не способно было разрушить очарования наивности…
Кто мог подумать, что знакомство с Нотинстоном принесет мне столько проблем?
*
Несмотря на панику, к нужной аудитории я пришла вовремя. Кабинет номер триста два был окружен студентами. Незнакомые лица, незнакомые голоса – в таких сборищах мне всегда было не по себе. Протолкнувшись к двери, я облегченно вздохнула. "Никого не задела, ни с кем не поругалась…" – счастливо подумалось мне. Но не тут-то было. Не успела я и шагу сделать после оного предположения, как кто-то вероломно вписался в мою спину.
- Прости…те, - пробормотал этот кто-то голосом неуверенного в себе молодого человека.
Я вздохнула и, вопреки своим желаниям не заводить друзей и ни с кем не сближаться, сразу прониклась к пареньку, скромно остановившемуся около аудитории рядом со мной. Худощавый, аккуратно одетый – просто и со вкусом – светловолосый, среднего роста, он открыто улыбнулся мне. Усталый взгляд ботаника, приятная наружность, притягательные глаза, широко поставленные, проникновенные, умные. Да, с первого взгляда я совершенно точно заинтересовалась незнакомцем, доверительно по-товарищески протянувшего мне руку.
- Бен, - мягко пожав мою ладонь, ладно уместившуюся в его тонких пальцах, представился он. – Бен Смит.
Я улыбнулась ему в ответ и, перекрикивая гомон будущих одногруппников, тоже назвала свое имя:
- Элизабет Купер.
Парень кивнул. Наше рукопожатие прервалось – не в меру разбушевавшийся молодой человек хамоватой наружности влетел в стену между мной и Беном.
- Упс! – объяснил он свой поступок, после чего вновь присоединился к беснующейся массе.
Бен участливо поинтересовался, в порядке ли я. Мне польстило его внимание. Я вернула вопрос. Так завязалась наша ни к чему не обязывающая беседа, в течение которой мы обменялись историей поступления в Нотинстон. И я узнала, что Бен собирается стать крупным издателем и не чает получить докторскую степень по английской литературе.
- Ты знала, что тут преподает сам Андрэ Ричардсон? – восхищенно воскликнул мой новый знакомый.
Признаться, я никогда не слышала даже этого имени, в чем честно призналась Бену. Парень округлил глаза и разъяснил, что вышеупомянутый – знаменитый преподаватель Нотинстона, ярый фанат отчисления нерадивых студентов, а по совместительству автор многих научных трудов, писатель с большой буквы и даже тот самый "Трилистник".
Я помнила, что куча бестселлеров, вышедших из-под пера Трилистника, раскупалась вмиг. Да мне и самой нравился слог писателя. Правда, детективы, пусть и научные, не входили в список любимых жанров. Но, честно признаться, расторопность Андрэ Ричардсона и его умение идти в ногу с веяниями моды в литературе пробудили во мне уважение. Мне уже жутко хотелось познакомиться с местной знаменитостью. И Бена растрогало мое желание. Ему льстило, что у нас нашелся общий интерес. И, как оказалось, не один. Нам нравились одинаковые книги, фильмы – даже предпочтения в музыке почти сходились. Мы болтали минут пять – взахлеб, удивленно, дружески. Разговор прервался лишь потому, что преподаватель, лысоватый мужчина в старомодном пиджаке, открыл дверь и пригласил присутствующих в аудиторию. Толпа повалила к двери. Нас с Бенов "внесло" в класс.
- Сядем рядом? – шепнул мне новый знакомый.
- Обязательно! – искренне ответила я ему и вцепилась в четвертую по счету парту у окна.
К моему удовольствию, Бен занял место позади меня.
Мы обменялись многозначительными взглядами и синхронно повернулись к преподавателю, занявшему свое место за кафедрой.
Новоиспеченные студенты разбрелись по классу. Когда все расселись, профессор Листер начал неторопливо вводить нас в курс предстоящих испытаний. Курсовые, групповые и парные задания, доклады, финальная работа, которая даст ему возможность оценить, насколько усвоен пройденный курс, - все названное нисколько не напугало меня. Напротив, я ещё больше загорелась жаждой познакомиться с лекцией, коей грозился заинтриговать нас Листер.
Собравшиеся коллективно засуетились и достали ручки, листы и тетради. Профессор усмехнулся в пышные седые усы.
- Итак… - успел он сказать, прежде чем дверь с пинка открылась и в кабинет вошел парень.
Аудитория настороженно оглянулась на смельчака. Я тоже поглядела на вошедшего. И тут же протерла глаза. Потом ущипнула себя. Тщетно. Картина оставалась прежней: в дверях, вальяжно прислонившись плечом к косяку, стоял засранец, обещавший вчера найти меня. Полагать, что он на самом деле занимался поисками, было глупо. Потому что смотрел недоделанный мачо не на меня. Прищурив свои нахальные голубые глаза, выскочка наблюдал за побагровевшим профессором, сжавшим руки в кулаки на кафедре. Парню доставляло удовольствие изводить чванливого старика.
- Проф, - ухмыльнувшись и отсалютовав Листеру, хмыкнул засранец.
Профессор сжал челюсти. Весь его лик выдавал мрачное несогласие с присутствием вновь прибывшего. Широкий лоб профессора нахмурился. Мачо же, вместо того чтобы оскорбиться, наградил оппонента ироничной улыбкой.
- Уверен, наша встреча в этом году сулит нам много интересного, - полупригрозил-полупообещал молодой человек.
Он наконец оторвался от дверного косяка и, комично поклонившись всем собравшимся, ступил за порог. Проведя пятерней по непослушным темным волосам и послав обольстительную ухмылку девушке, сидящей на первом ряду, идиот надменно обернулся к профессору, как бы спрашивая "можно?". Мистер Листер скривился, словно съел лимон, однако сквозь зубы процедил:
- Мистер Девидсон! – поправив несуразные очки, преподаватель постарался скрыть свое нерасположение к этому самому мистеру Девидсону, но, увы, оное у него не получилось.
– Кажется, предыдущие два года ничему не научили вас… Жаль… Жаль… - яд в его голосе отчетливо разъяснил: голубоглазый мачо доставал преподавателя уже не первый год.
И судя по выражению лица мистера Листера, знакомство нельзя было назвать просто неприятным.
- Что ж, раз Вы все-таки заглянули, займите любое свободное место, - кашлянув, рявкнул профессор.
Губы Девидсона дрогнули. Могу поспорить: ублюдок едва сдерживал смех. Он радовался, что его выкрутас вывел старика из себя.
- Окей, босс, - вежливо согласился проблемный студент.
Темные кудряшки на его голове дернулись – я только сейчас заметила, что прическа Девидсона напоминает взрыв на макаронной фабрике, что, черт побери, лишь добавляло ему харизмы. Вкупе с трендовым внешним видом и расхлябанной манерой разговаривать, одежда мачо соответствовала моим представлениям о нем как о пижоне: светло-синие легкие брюки, облипающие бедра, летняя рубашка, расстегнутая до третьей верхней пуговицы, словно специально завернутые до локтя манжеты – все кричало о дороговизне. Нахал до мелочей продумал стиль бед-боя. Он знал, как выгодно подчеркнуть неплохую, кстати, фигуру. Донельзя высокий, искрящийся заскорузлой скукой, готовый влипать в любые неприятности только чтобы насолить преподавателю, Девидсон внушал мне отвращение. Богатенький засранец, не ударивший палец о палец, чтобы поступить в Нотинстон. Симпатичная мордашка, красивое тело и минимум мозгов – так сочувственно я обрисовала в своем воображении моего вчерашнего знакомого.
Я была уверена, что он, этот сразивший наповал уже как минимум трех девчонок в этой аудитории своим животным нахальством, совершенно забыл обо мне. Именно поэтому я не отвернулась, когда парень, толкнув бедром стоящую рядом с моей парту, вскользь посмотрел на непримечательную меня.
Наши взгляды скрестились. Не чувствуя ничего, кроме презрения, я прямо посмотрела в голубые глаза. Меня, в отличие от некоторых представительниц слабого пола в классе, не интересовала ни его грудь, кою Девидсон явно специально выставил напоказ, ни его сардоничная ухмылка. Я не видела в оном ничего привлекательного. Девидсон был мне отвратителен. И, видимо, выражение неприязни удивило парня. Он не привык к подобному. Очевидно, в воображении идиота все девушке при виде него должны были терять рассудок и рвать на себе волосы от возбуждения. Что ж. Я не соответствовала ожиданиям мистера Мачо. И мне, мягко говоря, было на это плевать. Голубые глаза вспыхнули, потемнели. Синие, заинтригованные, они изучали меня с секунду, по истечении которой молодой человек хмурился, явно припоминая, отчего ему так знаком мой профиль. Наконец на Мачо нашло просветление. Удивленно вздернув темные брови и послав мне самую едкую улыбку из своего арсенала, Девидсон остановился.
Черт, он не собирался убираться. Нет. Ублюдок, не отрывая своего взгляда от меня, приземлился на соседнюю с моей парту. Вытянув вперед длинные ноги и прорекламировав белые дизайнерские ботинки, мистер Мачо прошептал "какая встреча" и, заметив, как я поджала губы, хохотнул.
Он был ужасен. Никаких манер. Напыщенный индюк. Засранец редкий.
Шваркнув сумку на стол, Девидсон, игнорируя лекцию, вытащил из кармана брюк сотовый, поиграл с ним минут десять и, когда ему надоело бездельничать, широко зевнул. Меня перекривило от желания хорошенько вмазать ему, чтоб не выделывался. Но, как примерная ученица, я истово записывала конспект и старательно глушила позывы любым способом выкинуть Девидсона из класса. Или, еще лучше, из Нотинстона. Ублюдок вновь разбудил во мне ярый протест, застоявшуюся обиду и возмущение. Он отождествлял собой все, что я не выносила в людях: позерство, бесстыдство и глупость. Я заочно терпеть не могла парня, с видом короля развалившегося на университетском стуле. И пересиливать себя было бесполезно. Бросив самоанализ, я попыталась сосредоточиться на занятии. Но, видимо, Девидсон решил довести меня до ручки. Натешившись с телефоном, он достал из сумки плеер и, воткнув в уши наушники, врубил музыку. А потом, дабы разозлить меня ещё больше, откуда-то взял жвачку, толкнул меня в бок и якобы добродушно протянул пачку, предлагая угоститься.
Знал бы он, куда я с удовольствием запихнула бы ему жвачку!
Сделав вид, что увлечена лекцией, я незаметно отодвинула свою парту подальше к окну. Ублюдок рассмеялся и врубил звук погромче. Я раздраженно заскрипела зубами, но, куснув кончик карандаша, промолчала. Я даже на миг в бешенстве закрыла глаза, когда мистер Мачо начал тихо подпевать. Но засранец не остановился и на этом: он, разнузданно покосившись на профессора, вдохновенно вещающего о течении абсурдизма в модерновой английской классике, достал журнал и принялся громко листать глянцевые страницы неприличного содержания. Мне показалось, что нервы трещат по швам. Перед глазами заплясали картинки убийства Девидсона. Я так разозлилась, что поставила кляксу на полях, с минуту водя ручкой по одному и тому же месту в тетради.
Однако я вновь не стала вмешиваться. Я пообещала себе: засранец, что бы он ни делал, не добьется своего – я не стану с ним ругаться.
Поэтому я покорно смотрела, как, вытащив наушник из одного уха, нахальный парень наклоняется к парте и, выставив руку вперед, похлопывает свою соседку по ряду по плечу.
- Эй, - царским повелительным тоном обратился он к удивленной девушке с чудным пробором.
Разделенные на две половины, русые волосы моей одногруппницы словно расходились на лбу в две дуги. Таким образом, её худенькое бледное остроугольное личико было похожим по форме на сердце. Огромные, в пол-лица глаза распахнулись.
- Что? – тихо спросила она Девидсона.
Тот не обратил внимания на то, как замешкалась девушка. Отряхнув иссиня-белую рубашку от несуществующих пылинок, парень без перехода изложил суть своей просьбы:
- Ты похожа на умную. Да и пишешь всю ту дребедень, что несет Листер, - он даже ни разу не посмотрел на ту, к которой обращался. Занятый лишь собой и своей чертовой рубашкой, засранец соизволил наконец выудить из сумки блокнот. – Будем вместе готовить доклад. Старик задаст его в конце пары, - парень облокотился на парту, смерил оценивающим взглядом соседку и, отметив, что та купилась на его понты, нехотя поинтересовался:
- Как там тебя зовут?
- Алиса, - представилась девушка.
Я помимо воли улыбнулась: имя подходило чудному созданию феноменально. Большеглазая, мечтательная, длинноволосая, девушка словно только что вышла из зазеркалья.
- Отлично… - скучающе протянул мистер Мачо и, наградив Алису мрачным безразличным взглядом, вновь заткнул уши.
Я нахмурилась. Хамству Девидсона не было предела. Идиот лег телом на парту и прикрыл свои синие глазищи. Причем, могу поклясться, в последний миг, перед тем как сомкнуть королевские очи, ублюдок взглянул на меня – с вызовом, мерзопакосно-пошло. И оное мне совершенно не понравилось. Однако и этот жест я решила проигнорировать во благо своего спокойствия. Если Девидсону хочется позерствовать и доказывать преподавателю свое пренебрежение, - его дело. Кто я, в конце концов, такая, чтобы вправлять парню мозги?
Незаметно покосившись на мирно лежащего поперек парты голубоглазого засранца, я вдруг с отчетливой ясностью поняла, что благодаря нахальному недоразумению узнала одну неплохую детальку, которая, возможно, пригодится мне в будущем. И, обернувшись к Бену, я прошептала ему:
- Будешь моим партнером по докладу?
Он распахнул свои проникновенные глаза, но спрашивать о том, откуда я узнала о докладе и все прочее, не стал. Бен щепетильно записывал лекцию и, казалось, на меня-то оторвался нехотя.
- Да, да… Конечно, - отмахиваясь, согласился он и тут же переключил свое внимание на мистера Листера.
Я со вздохом отвернулась и встретилась взглядом с насмешливым взглядом Мачо, иронично ухмыльнувшегося и медленно повернувшегося в мою сторону.
- Теперь рада, что встретила меня? – растягивая гласные, спросил навязчивый брюнет, ничуть не стесняясь того, что я не горю желанием продолжать беседу.
Положив голову на руку, Девидсон поднял брови, якобы посетовав на мою неразговорчивость. Я же, с небывалым усердием таращилась на доску, где, как на зло, профессор ничего не писал.
- Знаешь, а ты смешная, - нес полную околесицу идиот.
Его рубашка задралась, и теперь массивный светлый ремень, определенно заказанный из последней коллекции весна-лето 2014, могла видеть добрая половина аудитории. Раздевающий взгляд искрящихся весельем синих глаз ласкал мое тело под одеждой. Мне было жарко находиться в непростительной близости от засранца. Я теряла контроль, я страждала встать со своего места и ускакать подальше от этих странных, едких, ядовитых глаз. Меня настораживало и угнетало присутствие Девидсона. Он смущал меня. Но факт этот я признавать не желала. Поэтому злилась на себя. И поджимала губы.
- Ты не находишь забавным, что мы встретились вновь? – продолжал изводить меня мистер мачо. – Может, это судьба? – усмехнулся он, пододвигаясь к краю парты, чтобы сократить между нами и то жалкое расстояние, которое я выиграла, придвинув парту к подоконнику.
Я нажала на карандаш чересчур сильно – стержень не выдержал и надломился. Я вздрогнула и, проклиная свою реакцию на слова Девидсона, потянулась к пеналу за стеркой. Но засранец, пристально наблюдавший за моими действиями, тихо хмыкнул и, пробормотав под нос "семестр будет интересным", мягко положил мне руку на плечо. Я ощутила нечто, наподобие ненависти и непонятного страха. Резко обернувшись к парню, я перехватила ладонью его запястье и скинула выхоленную лапу со своего предплечья.
- Никогда, - глядя прямо в синие глаза, подсвеченные изумлением, прошипела я, - никогда не смей меня трогать.
Как ни странно, Девидсон и впрямь отодвинулся. На лице его застыло выражение легкого восхищения. Он поцокал языком, выражая восторг ребенка, готового бороться за свою игрушку с товарищем, и спокойно протянул мне искомую стерку. Естественно, я и не подумала принять её. Вытащив из сумки ручку, я принялась черкать в тетради строчку за строчкой. И несмотря на то что кожа на том месте, где меня коснулся ублюдок, покалывала, несмотря на нелепое смятение, я выводила букву за буквой, хотя неотступное внимание Девидсона заставляло пылать щеки. Я интенсивно делала вид, что без ума от профессора Листера и его несовременных представлениях о современной литературе. Я даже честно заинтересовалась предметом изучения спустя полчаса заталкивания себя в лекцию. И, несомненно, поспорила бы с преподавателем по тому или иному вопросу. Но мистеру Мачо, наблюдавшему за каждым моим вздохом, стало безумно скучно и, как безумный идиот, не считающийся с чужими чувствами, засранец решил разукрасить себе день за мой счет. Осознав, что я не любуюсь его царской персоной и что я действительно включилась в урок, Девидсон принялся раскачивать ногой мою парту. И если поначалу мне казалось, что он просто дурачится, вскоре я удрученно поняла: ублюдок сделает что угодно, лишь бы вывести меня из равновесия. И мое равнодушное приятие его выходок идиота не устраивало. Раскачивания усилились. Я тяжело вздохнула. Конечно, меня отвлекали от занятия махинации Девидсона. Скажу больше: я с превеликой радостью удушила бы засранца. Однако вместо действий преступного характера я поступила более мудро: спокойно положила тетрадь на колени, чем очень не угодила Девидсону, который разочарованно пнул парту слишком громко. Звук разнесся по аудитории. Профессор наконец обратил внимание на происходящее и, побагровев, рявкнул:
- Встаньте, мистер Девидсон!
Мачо пожал плечами и покорно встал. Он зевнул, показывая, насколько достали его лекция и сам профессор, после чего, скривившись, выслушал обличительную тираду о том, как надо вести себя на занятии сознательному взрослому человеку.
- Но вы же не считаете меня сознательным, взрослым и, тем более, человеком? – вскинулся Девидсон, и профессор потер ладонью лоб.
Разговаривать с наглым кудрявым засранцем было невыносимо: он переиначивал любые слова оппонента и обращал их против самого говорящего. Неплохая техника с точки зрения психологии уходить от проблем. Но, конечно, Листер подобную технику не оценил. Неожиданно для всех повысив голос, уважаемый профессор рявкнул:
- Ну раз вы дитя неразумное, постойте-ка остаток лекции так, мистер Девидсон! – и, чуть сбавив обороты, мягче продолжил: - Может, это научит вас толике уважения к старшим.
А пока Девидсон кривлялся, распинаясь в благодарностях, я мысленно задалась вопросом, почему парня до сих пор не выгнали из Нотинстона. Так и не придя ни к какому мало-мальски определенному заключению, я сдалась и, посмотрев на своего соседа, скучающе раскачивающегося на месте, вернулась к течению занятия.
- А теперь, дорогие друзья, радостная новость для вас всех, - поспешил за оставшиеся пятнадцать минут просветить студентов мистер Листер. – Парный доклад.
Я закусила губу и отметила про себя, что Девидсон не соврал: задание на самом деле существовало. Кстати, парень в тот момент, пока профессор проговаривал условия выполнения доклада, истошно передразнивал преподавателя, чем безумно веселил женский состав аудитории. Отовсюду только и слышалось, какой он милый, какая задорная у него улыбка и, куда без этого, какой сексуальный у Девидсона голос. Я закатила глаза и откинулась на спинку стула. Устало прослушав первые пять тем, названных профессором, я намерилась ждать СВОЮ – то есть тему, над которой мне ЗАХОЧЕТСЯ работать. А пока мистер Листер монотонно разбивал на пары моих одногруппников, изъявляющих желание осветить то один, то другой вопрос, Девидсон, как идиот, поднимал руку на каждую тему. Он с кислым лицом стоял посреди сидящих студенстов и упорно держал руку на весу. Его не смущало, что он выделяется из толпы, его не задевала явная нелюбовь профессора Листера. На лице кудрявого засранца застыло выражение откровенной скуки. Он не чувствовал себя ни неуверенным, ни ущемленным. Выделенный как самый нерадивый студент, осмеянный преподавателем, Девидсон стоял, горделиво выпрямившись, заложив одну руку в карман, и свысока смотрел на всех присутствующих. Меня его отношение к учебе и студентам в целом раздражало. Подумаешь: старше на два года. Невеликий подвиг остаться в отстающих и вновь отправиться учиться на первый курс!
Я покачала головой и… вдруг! Вот оно! Я нашла то, что искала. Тема! Моя тема. Она прозвучала грозно и почти сухо из уст преподавателя. Я встрепенулась и, вся вытянувшись, устремила руку вверх. Я даже забыла, что договорилась работать в паре с Беном. Я даже не увидела, как Девидсон, бросив на меня заинтригованный взгляд, отодвинул ногой сумку Бена, который тоже вот-вот поднял бы руку.
- Твои учебники валяются на полу, друг, - добродушно сообщил засранец моему намеченному коллеге.
Бен рассеянно моргнул: он не приметил виновника. И потому благородно поблагодарил ублюдка, который и не думал опускать руку. Коварно улыбнувшись, Девидсон играл в переглядки с преподавателем, коий упорно ждал хоть одного желающего на мою тему.
Увы, помимо меня никто не рискнул написать о психологическом аспекте подложки семьи на фоне душевного расстройства.
- Отлично, - сдался Листер после минуты ожидания. – Ваша фамилия, мисс? – душевно обратился он ко мне.
И только когда я встала, чтобы представиться, суровая реальность свалилась на меня жестоким прозрением. Девидсон будет моим партнером по заданию. По заданию. Девидсон. Черт, это было худшим из всего, что происходило со мной за прошедший год.
- Надеюсь, вы сумеете заставить мистера Девидсона написать и защитить свою часть, - подбодрил меня преподаватель, сочувственно вздохнув.
- Ну вот, - потешно подмигнул мне недоделанный Мачо. – Теперь мы партнеры, - сказал он сие так, словно подразумевал вовсе не работу над докладом.
И, призывно глянув на мою грудь, прикрытую строгой блузкой, повеселел ещё больше.
- Нас ждут великие свершения, - пообещал мой ночной кошмар голосом соблазнителя.
Меня окончательно достали его намеки.
- Я научу тебя трудиться как пчелка, - мрачно бросила я, с неудовольствием отмечая, как воспрянул Девидсон после моих слов.
Глаза вспыхнули, ухмылка грозила разорвать губы, щеки полыхнули довольным румянцем, даже руки парень с вызовом сложил на груди.
- Научи меня, - одними губами прошептал он, неотрывно глядя мне в глаза.
Я дернулась, как от пощечины. Девидсон играл со мной в дурацкую игру, правил которой я не знала. Но проигрывать я не собиралась. Никогда. Не Девидсону.
Я открыла рот, чтобы отпарировать, но звонок прервал наш не в меру интеллектуальный спор.
- До встречи, моя строгая училка, - воспользовавшись сутолокой чтобы наклониться и быстро чмокнуть меня на прощание в щеку, сказал самодовольный засранец.
Он имел наглость послать мне воздушный поцелуй и, выпорхнув из класса, оставил меня собирать вещи и негодовать.
Вот дьявол! За считанные минуты он вытащил из меня весь спектр эмоций, кои, как полагала, я полностью искоренила. Но нет. От уравновешенной, терпеливой, умной Лизи Купер остались одни осколки. Закидывая тетрадь в сумку, я кипела от злости.
Засранец! Самовлюбленный богатенький позер!
Откуда во мне взялось столько ярости? Я ведь даже после предательства Майкла не бушевала. Да я за собой вообще никогда не замечала тяги к членовредительству. Девидсон был отчасти единственным человеком, которого мне хотелось хорошенько встряхнуть и треснуть по неумной голове, чтоб одумался и повзрослел, мачо выпендрежный.
- Чтоб тебе! – задев бедром парту, стукнула я по ней кулаком.
- С вами все в порядке? – спросила Алиса, добродушно похлопав меня по плечу.
Я кивнула. Не хватало ещё портить отношения с одногруппниками.
- Конечно, - улыбчиво соврала я.
Ничего не было в порядке. Мне предстояло писать доклад с монстром! И, затворяя за собой дверь аудитории, по-товарищески болтая с Алисой и Беном, я уверяла себя, что Девидсон не такой плохой парень, каким хочет казаться. Ехидный внутренний голос подсказывал, что Девидсон ещё больший засранец, чем я думаю. Но, топая по коридору к очередной аудитории, я как дура верила: все ещё обернется удачей.
Случилось, однако, иначе…
@темы: "Ты не победишь!", ориджинал, в процессе, гет, роман
-
-
12.02.2024 в 23:43Хотел бы поделиться с вами своим свежим опытом поиска надежного автосервиса в Оренбурге. После долгих поисков, я наконец нашел то место, которым действительно остался доволен — AutoLife 56.
Что мне особенно понравилось в AutoLife, так это качество работы каждого специалиста этого сервиса. Мастера не только с учетом всех требований решили проблему с моим автомобилем, но и предоставили полезные рекомендации по его дальнейшему обслуживанию.
Мне кажется важным поделиться этой информацией с вами, так как знаю, насколько непросто порой найти действительно надежный сервис. Если вы ищете достойный автосервис в Оренбурге, рекомендую обратить внимание на АвтоЛайф 56, расположенный по адресу: г. Оренбург, ул. Берёзка, 20, корп. 2. Они работают ежедневно с 10:00 до 20:00, и более подробную информацию вы можете найти на их сайте: https://autolife56.ru/.
Надеюсь, мой опыт окажется значимым для кого-то из вас. Буду рад узнать о ваших впечатлениях, если решите воспользоваться услугами AutoLife 56.
Техническое обслуживание в Оренбурге
Дополнительный материал
Открытие: заслуживающий доверия автосервис в Оренбурге - АвтоЛайф 56 Не пропустите: сервис AutoLife56 — ваш выбор в мире авторемонта в Оренбурге Вашему вниманию представляем проверенный автосервис в Оренбурге - АвтоЛайф 56 Не минуйте: сервис AutoLife56 — ваш лучший выбор в мире авторемонта в Оренбурге Выбор лучшего автосервиса в Оренбурге завершился успехом: AutoLife56 1f1c4e2
-
-
20.02.2024 в 07:04eroscenu.ru/?page=21285
eroscenu.ru/?page=14877
eroscenu.ru/?page=48475
eroscenu.ru/?page=29011
eroscenu.ru/?page=28610
eroscenu.ru/?page=44655
eroscenu.ru/?page=44925
eroscenu.ru/?page=7983
eroscenu.ru/?page=1741
eroscenu.ru/?page=25058
eroscenu.ru/?page=37611
eroscenu.ru/?page=9492
eroscenu.ru/?page=23269
eroscenu.ru/?page=20536
eroscenu.ru/?page=43798
eroscenu.ru/?page=32403
eroscenu.ru/?page=37703
eroscenu.ru/?page=42053
eroscenu.ru/?page=47881
eroscenu.ru/?page=34085
финансовые ссылки исторические ссылки научно-популярные ссылки популярные ссылки популярные ссылки модные ссылки рекомендованные ссылки научно-популярные ссылки популярные ссылки полезные ссылки 0a00c70