Название: «Шантаж мальчишкам не игрушки»
Автор: Natanella ([email protected])
Пейринг: Норман Джефф/мсье Николас Жюльбер
Рейтинг: NС-21
Жанр: роман, angst, слеш, эротика
Планируемый размер: мини
Статус: закончен
Summary: Почему самый инфантильный и своевольный преподаватель Бедфорда вынужден покорно сносить "визиты" скандального проблемного ученика Нормана Джеффа, не смыслящего ничего в модерновом искусстве? Так ли прост Мсье Жюльбер и правдивы ли "интересные" слухи, которые распускают его подопечные? На эти и другие вопросы ответит Натанэлла в своем новом мини-ориджинале.
Сиквел к ориджиналу «Мой личный Ад».
Первый рассказ из цикла «Короли Бедфорда»
Disclaimer: все герои вымышлены мной (Натанэллой) и не имеют ничего общего с реальной жизнью. (Автор имеет своих героев так, как ему хочется)
Предупреждение:
1)НАСИЛИЕ
2) Нецензурная лексика
3)тапки в сторону сюжета ориджа и стиля его написания не принимаются;
Размещение: ЗАПРЕЩЕНО! (не очень приятно, когда видишь своё произведение в чужих дневниках, сообществах, сайтах, если вышеперечисленные не спросили об этом, верно? Давайте будем уважать труд автора!!)
Посвящение: Варь, посвящаю этот миник тебе! Спасибо за то, что выслушиваешь все мои дикие идеи. Без тебя я уже как без рук. Не пропадай больше надолго! Без тебя скучно и безвдохновенно. Твоя Натанэлла.
Пожелание: читайте, наслаждайтесь, оставляйте отзывы.
читать дальше
Я ненавидел этот кабинет, в который меня влекло, словно больше не существовало ничего по-настоящему важного. Я ненавидел тот поганый случай, который произошел осенью. Я ненавидел. И все равно, черт побери, раз за разом уничтожал себя, приходя на встречу. Стоило ему косо посмотреть на меня, стоило вильнуть передо мной аппетитной задницей на уроке, и я как собачка срывался с места и приползал к этой чертовой двери после занятий. Взмыленный и давящийся возбуждением. Чтобы опять, коротко постучав, войти и остановиться на пороге.
Привычный, до дрожи избитый интерьер. Разбросанные кисти, будто перевернутая вверх дном студия. И неизменно, постоянно – спина ублюдка, ради которого я, рискуя своей шкурой, полз в гребаный кабинет искусств.
- Ты пришел? – ухмыльнувшись, развязно спросит он, обернувшись. – Не стой столбом, присядь. Я занят.
Он всегда говорит одно и то же, хотя я прекрасно знаю, что нет никакой работы – картина, над которой он трудится, всего лишь набросок, к коему он не прикасался уже год или около того.
- Конечно, мсье Жюльбер, - отзовусь я и хмуро подойду к окну.
Я уже успел пересчитать все кусты и деревья, растущие под его окном. Я заметил, что президент студсовета, этот идиот с манией величия, гоняется за своим дерганым соседом по комнате, моим, кстати, одноклассником. Я успел за время наших свиданий приметить каждую мелочь, каждый поворот сюжета, диктуемый Бедфордом. Дождь, ветер, снег – все это я видел из окна треклятого кабинета искусств имени Николаса Жюльбера, того ублюдка, который вытряс из меня душу, который приучил покорно считать минуты до и торопить минуты после.
- Мистер Джефф, - позовет он меня, намеренно не называя по имени, и я обернусь, чтобы встретить взгляд нахальных зеленых глаз, обещающих призрак рая. – У вас ко мне вопрос? – наклонив голову и отодвинув в сторону мольберт, произнесет он со своим блядским акцентом.
И я, до конца не соображая, что делаю, шагну ему навстречу, чтобы, хмыкнув тихо произнести:
- Да, мсье Жюльбер.
Он улыбнется – как в первый раз – завораживающе мягко, одними уголками губ, развяжет свою идиоткую резинку – и светлые волосы рассыплются по плечам. Его гибкая фигурка мелькнет между монументами, он призывно поманит меня пальцем, и я отрицательно покачаю головой.
- Мсье Жюльбер, я получил незаслуженно низкую оценку, - дрогнувшим голосом скажу я, подступая к партам, оставленным в самый конец класса.
Приторно слащаво ухмыльнувшись, щегольски сяду на учительский стол и намеренно разведу ноги в стороны, чтобы позволить ему налюбоваться своими коленями.
- Вы влепили мне неуд, мсье Жюльбер, - выдохну, изнывая от предвосхищения и проведу руками по бедрам.
Он сложит руки на груди, снимет очки, засунет их в нагрудный карман и походкой хастлера приблизится ко мне. Его шаги будут невесомыми, его аромат – аромат красок, глины и лайма – коснется моего сердца, и оно забьется очертенело быстро. Он сократит всякое расстояние между нами и намеренно не пересилит себя: оставит лишних десять сантиметров. Специально для меня. Чтобы я потом хамски притянул его к себе.
- Мистер Джефф, - промурлыкает он, почесывая кончиком указательного пальца висок, - ваши познания в области Арт Деко оставляют желать лучшего. Вы спутали направления живописи. Снова, - подчеркнуто вежливо пробурчит он тоном разозленного учителя.
Но в его зеленых кошачьих глазах уже зажгется похотливый огонек. Он будет ждать, как долго я продержусь, прежде чем у меня окончательно сорвет башню.
- Не думаю, - сглотнув, отвечу, глядя ему прямо в замыленные поволокой предвкушения глаза, - что моя работа была настолько плоха, чтобы вам выпала честь оценить её самой низкой оценкой.
Он дрогнет. Мой хрипловатый выговор заставит его закусить губу. И у меня засосет под ложечкой, когда он ленивым движением руки ослабит галстук.
- Ваши родители, - припомнит он, - известные художники, - запнувшись на последнем слове, он опустит голову, чтобы я не приметил пробежавшей ниточки боли во взгляде. – Поэтому художественные изыскания мистера Джеффа-младшего я обязан проверять более тщательно, чем опусы остальных учеников.
При упоминании родителей я взбешусь и вцеплюсь ему в пиджак.
- Как мило… Вспомнить о моем отце, мсье, - рявкну я, рывком прижимая его к себе.
Рвано выдохнув, он несмело положит руки мне на плечи. Невесомо, почти раздражающе. Ублюдок выдохнет через нос – горячо опалит мою шею своим дыханием и попытается урезонить мой порыв.
- Мистер Джефф, - коротко предупредит он. – Ваши действия мне неприятны.
Но по тому, как дрогнут его ресницы, мне будет предельно ясно, что так называемый учитель лжет.
- Заткнись, - предупреждающе шикну я, запуская пятерню ему в волосы. – Шлюха, - коротко подведу я итог.
И его глаза сузятся. А в следующий момент он привычно поднимет руку, чтобы влепить мне пощечину. Его лицо побелеет от ярости, зубы сомкнутся, на лбу выступят морщинки, голос изменится.
- Выметайся! – скомандует он.
Я лениво перехвачу его слабую руку и, встав с места, заведу за спину. Мне нравится, как я отражаюсь в его зрачках – разнузданный, феерически разозленный, агрессивный, властный. Я всегда вижу себя в его глазах, как в зеркале. Без чванливого притворства, порядком заебавшего всю нашу благочестивую семейку, без благородной выдержки, без урезоненной вежливости. Рядом с ним я становлюсь зверем. Я не боюсь быть зверем. Я знаю: ему в кайф моя грубость.
- Не раньше, чем ты мне отсосешь, - брошу ему в лицо, выпрямляясь во весь свой недюжий рост. – Ты ведь жаждешь отсосать моему отцу, Николас, - с удовольствием наблюдая, как меняются его правильные милые, по-девчачьи ладные черты, ужалю я.
Он попробует вырвать руку. Грозовая аура накроет его с головой.
- Или тебе больше по нутру, чтобы он трахал тебя, Никки? - едко спрошу, изнывая от желания поскорее вывести его из себя.
- Маленький ублюдок, - выплюнет мой учитель, глотая гнев и желчь.
Вспомню, как сердобольно терзал его белоснежное тельце в прошлую нашу встречу: отметины, дьявол меня задери, должны остаться по всему периметру груди и бедер. Не заботясь о том, что мсье придется после как-то добираться до дома, разорву на нем рубашку. Пуговицы градом упадут на пол. Гадко ухмыльнусь: прямо под соском достопочтенного мсье Жюльбера будет красоваться мой засос, который я с грацией истинного искусствоведа вывел на его коже пару дней назад.
Мой учитель дернется и закусит губу от боли, когда я полосну зубами место засоса, обозначив укусом его края.
- С этим будет тяжело шататься по гей-барам, верно? – поинтересуюсь вскользь, пока не наслажусь вдоволь участившимся биением его сердца, которое, кажется, вот-вот разорвется от переполняющей его ярости и неприязни.
- Я выкину тебя из Бедфорда, - пообещает Жюльбер, захлебываясь эмоциональным сдвигом.
Он не сможет устоять против моего медленного, бешеного напора.
- Сначала я поимею тебя столько раз, сколько мне хочется, - любовно прошепчу я, сильнее сжимая его запястье. – А теперь будь хорошим мальчиком, Никки, - наигравшись вдоволь в повелителя, мягко поцелую его в висок. - На колени, - отдам короткий приказ, от которого меня обдаст жаром.
Он вздрогнет, как от удара и обожжет меня своим гневным, затравленным взглядом.
- Если, конечно, не желаешь, чтобы я кое-что показал директору, - я подниму бровь, наконец отпущу его руку, пошлю ему самую ироничную ухмылку, и, матерясь, истязая себя беспочвенной, бессмысленной ненавистью, он опустится к моим ногам.
Светлые волосы скроют от меня его худое лицо. Он больше ничего не скажет. Он расстегнет мне ширинку и достанет мой член из трусов. Не поглядев мне в глаза, не возмутившись, он откроет рот и проведет языком по головке. Я вцеплюсь правой рукой в край столешницы, чтобы не показать, как башнесносно я себя чувствую, опуская ладонь ему на макушку, чтобы выебать его рот, который вбирает мой член полностью.
- Шлюха… черт… да… вот таааак… - срываясь, крикну я, без стеснения трахая его в рот.
Бледные, влажные от моей смазки губы, сомкнутые на уздечке, слезы, катящиеся по щекам, пальцы, ласкающие мои яйца… От этой картины меня вынесет из реала. Он едва ощутимо сожмет зубы – я, всхлипнув, оттяну его за волосы от себя, заставлю подняться на ноги, бессвязно прорычу "чрррт" и, чтобы унять дрожь, прошедшую по позвоночнику, укушу его за ухо.
- Разденься, - прикажу сиплым голосом.
- Это продолжается уже три месяца, Джефф, - хрипя сообщит он.
Я, черт его дери, и так знаю, что я три ебаных месяца, как сумасшедший, желаю секса только с этим кретином, самым худшим, самым, мать его, последним из списка тех, кого я должен хотеть.
- Когда ты прекратишь совать мне под нос гребаную фотографию? – раздраженно снимая с себя брюки, уточнит Жюльбер.
А мне будет не по себе от его пренебрежительной манеры напоминать мне, что я всего лишь ебаный маленький засранец, с которым он не страждет иметь ничего общего. За такие слова мне захочется отделать его похлеще, чем в прошлый раз, и я потяну его к себе – поцеловать, заткнуть, вытеснить из его мыслей ненужные детали.
- Какая разница, кто тебя имеет? – обращусь я к нему, покорно наглотавшемуся моей слюны. – Ты ведь снимал партнеров, почему не я? – этот вопрос я задаю традиционно, но ответ мы знаем оба.
Вздохнув, он покорно осядет мне на руки. Привыкший к ласкам мужчин, он прикроет глаза. Его длинные ресницы оставят тени на белоснежных щеках.
- Потому что ты не Он, - пояснит Жюльбер, осознавая, что я ненавижу эту фразу больше всего, что произойдет дальше.
Рыкнув, я переверну парту, расшвыряю листы с его обожаемыми рисунками, возможно, что-нибудь порву. Ради того, чтобы увидеть панику на его лице и застывшее выражение ужаса, подойду к скульптуре из гипса, кою мсье Жюльбер слепил по образу и подобию Его, опрокину по пути мольберт, возьму его в руки и замахнусь. Мой обожаемый учитель метнется мне наперерез – голый, ошарашенный, объятый ужасом – и, загородив скульптуру, обнимет меня за талию.
- Я хочу тебя, Норман, - прошепчет он. Неестественно. На полувдохе.
Я шваркну мольберт на пол и подниму подбородок этой лживой твари вверх. Боль, злость и желание – вот что прочту в его потемневших глазах.
Рассмеюсь. Невесело. Горько. Устало.
Ну почему, почему именно он? Почему именно тот, кто никогда не заметит меня, потому что ослеплен моим, черт его дери, отцом?! Почему именно его я хочу уничтожить, вычеркнуть из памяти и прижать к себе, целовать, целовать, целовать. Почему именно Жюльбер, мужчина, всеми фибрами души презирающий меня? Почему? Почему? Почему?!
Я потяну его на пол, сдерну одним рывком трусы, коленом раздвину ноги. Я встречу его удивленно-страстный взгляд. Он протянет ко мне руки, чтобы обнять. И это я ненавижу больше всего. Черт, он обнимает меня даже несмотря на то что я трахаю его против воли. Он, морщась, подставляет мне свой зад всякий раз, как я требую этого. Невыносимо.
Начинается рестарт. Я наконец отключаюсь от повторов и врубаю настоящее.
Закрываю глаза. Меня уносит от его нежного шепота, меня корежит, когда он подается навстречу моему члену, который я вгоняю без подготовки, без прелюдии, не позаботившись о том, чтобы не порвать партнера.
Мне хочется выть. Я бы задушил его. Меня тошнит от этой гребаной самоотдачи. Ему что, правда не хватает члена? Ему что, правда, все равно, кто ебет?
Я пялю его с оттяжкой, вытаскивая ствол до самой головки и потом снова задвигая так, что у него губы дрожат. Никки аккуратно цепляется за меня, чтобы не оцарапать спину. Черт, он всегда до охуения предусмотрителен – ни одного засоса, ни одного синяка. Будто боится, что, оставив на мне свой знак, подарит надежду. Ублюдок. Кто из нас более жесток? Черт! Черт!!
Мне не хватает воздуха.
Толчок. Он стонет и выгибается навстречу. В распахнутых глазах вожделение. Зрачки как блюдца. Я в них – монстр, трахающий бледное податливое тело.
Толчок. Хватаю его за плечи, прижимаю к себе. Хочу крикнуть "Мой!!", но это ложь. И потому я вбиваюсь в него так, как никогда не вбивался в своих подружек.
Толчок. Жюльбер шепчет мне на ухо "ещё… сильнее… Нормааааан!!". Он впервые произносит мое имя во время секса. Я готов кончить только от того, как эти губы, желанные мной, алые, искусанные, повторяют бессвязно мое имя.
Толчок. Я убыстряюсь и лапаю его спину, ставлю синяки на талии. Мне мало. Я хочу иметь его целиком. Я хочу, чтобы каждый участок этого тела был помечен, чтобы каждая клеточка желала только меня. Я хочу, чтобы мой член был единственным, который ему нужен.
Толчок. Провожу ладонью по его животу. Николас выгибается, ловит ртом воздух.
Толчок. Вздрогнув всем телом, он кончает, задыхаясь, ловя мой горячий удивленный взгляд.
- Никки? – шепчу, целуя его в висок. Он мягко улыбается, размякший от наслаждения, раскрасневшийся. Он прекрасен.
Тянусь к нему губами, ловлю его низкий стон, размашисто двигаюсь. Мне жаль, что мы кончили не вместе. Но ему, кажется все равно. Он жмется ко мне сильнее, гладит по спине. Сам. Без моего приказа. Сам целует в плечо. Я больше не могу терпеть.
Оргазм накатывает волнами. Обнимаю его так крепко, что становится душно. Моя школьная рубашка впитывает его тепло, его запах, его нежность.
Утыкаюсь носом ему в плечо. Как же, еб твою мать, хочется рыдать.
Жюльбер напрягается. Его брови хмурятся, выдавая несогласие. Сдерживаю порыв кинуться на него, прижать к полу, никуда не отпускать… Потому что если я не удержу его, Никки встанет, ловкими пальцами подхватит свои брюки, натянет их на узкие бедра, кое-как напялит рубашку и холодно выпроводит меня за гребаную дверь. И я останусь очередным проходящим любовником, который ничего для него не значит.
Как же меня все это заебало! Мать его! Черт!!
Скатываюсь с мсье Жюльбера и, отвернувшись, привожу свою одежду в порядок. Он молча кое-как поднимается с пола. Кажется, я перестарался: тоненькая фигурка вся в засосах, Никки едва держится на ногах. На внутренней стороне бедер синяки. Смотрю на эту картину, и на меня что-то находит.
- Ну почему, почему ты все ещё ждешь этого ублюдка? Чем он лучше? Чем лучше меня?! – рухнув на колени перед моим светловолосым проклятьем, кричу я, обхватывая его ноги своими руками.
- Мистер Джефф, - оторопело шепчет он. Его ошарашенный взгляд шарит по мне умоляюще.
Да, я знаю свое место! Знаю, что мне пора. Вздернул разок, выебал – и катись! Нечего даже мечтать о том, чтобы его высочество, сотканное из благородных материй живописи – великий Николас Жюльбер – обратил на тебя внимание. Он будет дрочить на фотку твоего отца! Дьявол его задери, этого идиота Жюльбера! Выбрал бы хоть ровесника. Было бы не так обидно! Но нет, въебался в профессора, натурала. И вот уже лет десять издалека тащится от моего старика! Извращенец гребаный!
- Я понял, - отпуская его и вставая, говорю ему, чтобы не беспокоился: я как всегда уйду на второй план.
Меня так достало приходить в эту комнату и принуждать его ложиться под меня, так достало распыляться, приглашая хоть на одно-единственное свидание, что самому от себя противно.
Хватит.
Достаю из кармана школьных брюк фотографию, которую сделал на телефон. Вот он, влюбленный мсье Жюльбер: прижимается к своей обожаемой статуе всем телом, засунув руку себе в трусы. Ни толики стыда. Лишь слепое обожание в глазах.
Никки смотрит на меня. Ему тяжко стоять – он облокачивается на первый попавшийся мольберт. Рву фотографию на мелкие клочки. Вот и всё. Точка. Гребаные встречи завершились. Я буду видеть мсье лишь на уроках. Я буду в коридоре следить за его худощавой вертлявой фигуркой. Я не посмею подойти.
Два с половиной года.
Я обрек себя на долбанные страдания на два с половиной года. Я. Который выжимал из дамочки, с которой весело проводил время, все до последнего цента. Я. Который мог вырубить пару человек, если они сказали неугодное. Я. Который никому никогда не делал одолжений. Я. Который теперь подписал себе окончательный приговор.
С каких пор я стал сентиментальным?
Горько усмехнувшись, бреду к выходу. Уверен: Никки прыгает до потолка от радости, что ему не придется больше лицезреть мою нахальную рожу, не очень-то похожую на святейший лик моего папочки.
- Мистер Джефф, - тихо зовет мсье.
Он что, не понял? Ему не надо больше подчиняться такому засранцу, как я. Хмуро оборачиваюсь. Он рассеянно смотрит на огрызки фотографии.
- Я стер исходник, - приписывая оклик неуверенности в моей честности, уверяю я.
Мсье Жюльбер распрямляется. Выражение покорности уходит из его глаз, осколками-ножами, впившихся в меня. Мне становится холодно. Черт, во что я ввязался? Именно эта мысль мелькает в голове, прежде чем бледный, обнаженный, мой ангел приближается ко мне и, прижав меня к двери, голосом, похожим на шипение змеи, сообщает:
- Ну, теперь сыграем по-взрослому, мелкий засранец?
Я распахиваю глаза, едва улавливая смысл.
Я не успеваю остановить его: Жюльбер поднимает колено и прижимает его к моему паху.
- Уже не так весело, Джефф? – спрашивает этот незнакомый мне человек.
Куда делся послушный, обходительный Никки?
- Эй… - указывая взглядом на его колено, рявкаю я.
Жюльбер хмыкает. Его усмешка - усмешка давно сдерживающего свою истинную натуру злодея – кривит мною любимые губы.
- Как долго я ждал момента, когда ты выкинешь этот порядком доставший компромат, - ласково тянет он. – Думал, легко отделаешься после того, как имел меня три месяца, щенок? – вопрошает он.
Я чувствую спиной каждый выступ двери. Мсье слишком сильно давит ногой, делая мне чертовски больно. А я лишь открываю и закрываю рот, не имея возможности переварить произошедшие перемены в предмете моего вожделения.
- Я… - это всё отступление, которое далось мне нелегко.
Жюльбер смеется коротким отрывистым смехом. Он расстегивает ремень на моих брюках и под моим страстным взглядом вытаскивает его из петелек.
Я тянусь руками, чтобы немного отодвинуть идиота. Мою ширинку распирает. От вида Жюльбера, голого, в опасной близости от меня, у меня случается термоядерный, просто каменный стояк. Но добраться до учителя мне не удается: он двигает коленом, и я покорно опускаю руку.
- Ещё раз дернешься, и я оторву тебе яйца, уяснил? – повелительно рявкает он.
Я киваю и закусываю губу, чтобы не застонать от боли и наслаждения одновременно. Мое тело дрожит, словно Никки не прижимает меня к двери, а обливает холодной водой. Мое возбуждение уже не умещается в штанах. Я тяжело дышу. А этот ублюдок затягивает мой же ремень на моей шее. Глядя мне в глаза, усмехаясь, доминируя.
У Жюльбера тоже стоит нехило. Он, по ходу, обладает замашками садиста. Он ловко затягивает петлю, оставив при этом конец ремешка в своей руке.
- Прогуляемся по студии? – хмыкает, дергая ремень вниз.
На меня накатывает злоба. Та самая злоба, от которой рябит перед глазами. Черт его возьми, этого француза! Глядя ему в глаза, огненно-зеленые, пытаюсь сосредоточиться на узком кошачьем лице Жюльбера. Бешенство, почти животная агрессия заставляет сжимать руки в кулаки. Мой охочий до развлечений учитель раскраснелся. Бледные щеки окрашивает румянец удовольствия. Его уносит от выражения моего лица – разъяренного, почти звериного, - он жадно ловит мои проклятья, он оглушительно громко рыкает "Джефф, я разве ничему тебя не научил? Не смей материться в моем классе!" Как чудно: Жюльбер вспомнил, что он учитель и стянул мое горло ещё сильнее. Он наклонился, и я помимо воли подался вниз. Гребаный ублюдок! Он таки поставил меня на колени! Этого Никки мне хочется удавить. Медленно. Чтоб не лез в доминанты.
Я ещё никому не подчинялся. Не собираюсь потворствовать и ублюдку, которого не далее трех-четырех минут назад ебал на этом самом полу.
- Ты пожалеешь, - честно предупреждаю перед тем, как молниеносным движением перехватить ремень около своей шеи и потянуть его на себя. Прорычав ругательство, зло смотрю на учителя искусств снизу-вверх, когда выдернуть из проворных тонких пальцев конец ремня у меня не получается.
Вместо желанного результата я довольствуюсь ощутимым ударом ноги под ребра. Не верится, что в хрупком тельце, которое я привык держать под собой, столько скрытой силы.
- Ах ты сука! – силясь сделать подсечку невзирая на жуткое удушье, хриплю я.
Жюльбер, смеясь, наступает мне ступней на ладонь, которая находится на полу.
- Нравится, сопляк? – интересуется он насмешливо.
Ярость, полоснувшая меня, едва не льется через нос и уши. Этот засранец наебал меня! Он специально разыгрывал из себя милого сердобольного лапочку, готового услужить, как я того хочу, чтобы получить фотографию назад. Он, мать его, просчитал каждый мой шаг. Уебок! Он сыграл на моих чувствах. Даже в самом страшном кошмаре я не думал, что так крупно попаду из-за своей сердобольности!
- А тебе нравилось, как я драл тебя три месяца? Твоя задница привыкла? – пальцами пытаясь ослабить давление ремня, парирую я, не сводя с него гневного взгляда.
Вопреки моим потугам мсье усмехается. Его не задевают унизительные слова.
- Ты что вообще о сексе знаешь, мелкая пакость? – встряхнув блондинистой гривой, поддевает он.
Никки оставляет в покое мою руку, сочувственно смотрит на то, как я морщусь, и продолжает.
- Единственный твой плюс – это горячность молодости, - с расстановкой поясняет он. – Лишь бы сунуть, да, Джефф? – унизительно треплет он меня по волосам.
Сил во мне после этой фразы прибавляется. Наплевав на то, что могу задохнуться, дергаю ремень, чем ошеломляю разом заткнувшегося Никки.
Наблюдая, как перепирает удавка мое горло, как темнеют мои и без того темно-карие глаза, как я начинаю рвано глотать ртом воздух, он выпускает из рук конец ремня.
Мне не впервой перебарывать боль. Благодаря своим вылазкам в бары и клубы драк я покушал многовато. Так что знаю: оклемаюсь после мельтешения черных точек перед глазами быстро.
Секунды мне как раз хватает, чтобы дернуть мсье на пол.
- Что ты сказал? – рычу, обхватывая руками его тонкую талию.
Никки лежит на мне, зло двигает мне локтем в челюсть и истово рыпается.
- Только молодость лет, говоришь? – стискивая его аппетитную задницу, спрашиваю голосом старого извращенца.
Наш деятель искусств ногтями вцепляется мне в запястья, и с адской радостью я осознаю, что это первый след, который он запечатлел на моем теле.
- Ну, так я присуну, дорогой учитель? – шепчу ему на ухо.
Он уже потерял контроль над ситуацией и прекрасно знает это.
- Ты будешь сдавать экзамен дольше всех, - угрожает идиот.
Удавка, которую я неосмотрительно не снял, уже вновь ласкает пальцы Жюльбера.
- Это обещание? – торопливо расстегивая ширинку, хмыкаю я.
Член учителя, шипящего и брыкающегося, напротив, радуется всему происходящему. Сам того не замечая, Никки терся им о мою одежду. Я никогда не видел такого блядского огня в глазах Жюльбера. Мы трахались три месяца, но лишь сегодня, сейчас, ублюдок показывает мне, как охуенно горячо он может смотреть на партнера. Только сейчас его задница так плотно обхватывает мой член, что я чувствую его пульс своей головкой. Черт, я потерялся в ощущениях уже когда он пережал мне шею и насадился по самые гланды.
- Норман, Норман, Норман, Норман, - повторяет он, приподнимая бедра.
Он не дает мне дышать. А я до посинения жму его к себе, такого охрененно жаркого, пылающего, дьявола. Моего дьявола, от которого я плыву, для которого могу и задохнуться к чертовой матери.
Никки ослабляет хватку. Я глотаю ничтожный кусочек кислорода. Все мое существо устремляется только к одному органу, который может заставить моего дьявола распахнуть кошачьи глаза и полуненормально прошипеть "сильнее".
Словно в бреду я чувствую, как горит спина – Жюльбер с удовольствием царапает её ногтями, не заботясь о том, как я потом буду переодеваться в общей раздевалке.
- Я… черт… кончаю… - сипло сообщает он мне и тянется губами для поцелуя.
Хрен два угадал, дорогой. С маниакальной улыбочкой отворачиваюсь. Заодно перехватываю ладонью его член.
- Ты, какого… - задыхаясь и сжимая меня своим задом, бормочет он исступленно.
- Я ведь ничего не знаю о сексе… - мстительно припоминаю я, кусая его в плечо.
Он выгибается. В кошачьих глазах я вижу обдолбанного кайфом вожделения парня, который варварски трахает искрящегося соблазном, красного от возбуждения своего учителя, который, оставив в покое мое горло, виснет на мне, как на последнем выжившем после перестройки мира мужчине. Кусаю его нижнюю губу. Он с лихвой возвращает мне порцию укусов. Чувствую кровь на языке.
Крышу уносит. Переворачиваю его на спину и вгоняю член так, что Никки стонет мое имя мне прямо в губы.
- Скажи, что я лучший, - требую, останавливаясь и чувствуя, что сдохну от воздержания, если ублюдок не прошепчет что прошу.
- Лучший, - расплываясь в довольной улыбке, бормочет идиот.
У него на губах моя кровь. Я хочу съесть Никки целиком. Кусаю второе плечо, ставлю засос на шее. Рвано двигаюсь. Он подмахивает бедрами. Ласкает ладонями мою спину, вылизывает шею около ремня…
Все мои чувства, собранные в тугой комок, расплескиваются. Я стону "Никки", обнимая его, вжимаясь в него, впечатываясь в него, и кончаю. Отпускаю его член. Никки выгибается. На моей ладони остается сперма.
Мы минут десять лежим друг рядом с другом. Дышим через раз. Он пытается встать первым. Не получается. Видя безуспешные попытки, я вздыхаю и, поднявшись, помогаю ему потопать до стула.
Я боюсь посмотреть в зеленые глаза. Тороплюсь убраться. Уже хватаясь за ручку двери, слышу:
- Двадцать первого. В воскресенье. В пять. Около входа в "Изабель-минор", - хлестко произносит Жюльбер.
В его словах и неуверенность, и странная грубость. Мсье таким образом показывает, что главный, что старший, что он диктует условия. Ну и черт с ним, пусть думает, что главный. Лишь бы не соврал, лишь бы…
Не веря своим ушам резко поворачиваюсь. Он смотрит перед собой, постукивает кончиками пальцев по столешнице. Задумчиво пилит взглядом окно.
- Если победишь в соревновании, - тут же, нервно сглотнув, поправляет себя он, будто хочет забрать у меня последнюю надежду.
Да мне плевать. Я выиграю. Я хоть умру, но выиграю. На меня обрушивается счастье. Я до офигения, до соплей розовых счастлив. Ничего не могу поделать: подскакиваю к нему, беру за подбородок, ловлю неуверенность, чарующий наивный страх в его глазах, а потом целую. По-взрослому. Как давно жаждал. Медленно, нежно, изучая, лениво, влюблено. Он первую секунду в удивлении пялится на меня, потом сдается и обнимает за шею.
Когда, с улыбкой от уха до уха выползаю из кабинета модернового искусства, я готов поверить в существование радужных пони… и вообще, чувствую, что впервые буду выкладываться по-полной на соревнованиях.
К чертям собачьим, что Морган тоже участвует в заплыве. Идиот год не тренировался, как я слышал. Его чудо-способности завяли, как цветочки в кабинете Арчибальда. Да я сделаю Моргана одной левой…
Чего бы мне оное ни стоило, я выиграю у президента студсовета.
*
Мой сосед по комнате, коего я не замечал с самого начала года, изумленно наблюдает метания Ромео, ожидающего свидания с Джульеттой.
"Всего две недели. И ты будешь моим!" – уверяю себя, ещё не представляя, какими непреодолимо сложными будут соревнования.
КОНЕЦ.
Автор: Natanella ([email protected])
Пейринг: Норман Джефф/мсье Николас Жюльбер
Рейтинг: NС-21
Жанр: роман, angst, слеш, эротика
Планируемый размер: мини
Статус: закончен
Summary: Почему самый инфантильный и своевольный преподаватель Бедфорда вынужден покорно сносить "визиты" скандального проблемного ученика Нормана Джеффа, не смыслящего ничего в модерновом искусстве? Так ли прост Мсье Жюльбер и правдивы ли "интересные" слухи, которые распускают его подопечные? На эти и другие вопросы ответит Натанэлла в своем новом мини-ориджинале.
Сиквел к ориджиналу «Мой личный Ад».
Первый рассказ из цикла «Короли Бедфорда»
Disclaimer: все герои вымышлены мной (Натанэллой) и не имеют ничего общего с реальной жизнью. (Автор имеет своих героев так, как ему хочется)
Предупреждение:
1)НАСИЛИЕ
2) Нецензурная лексика
3)тапки в сторону сюжета ориджа и стиля его написания не принимаются;
Размещение: ЗАПРЕЩЕНО! (не очень приятно, когда видишь своё произведение в чужих дневниках, сообществах, сайтах, если вышеперечисленные не спросили об этом, верно? Давайте будем уважать труд автора!!)
Посвящение: Варь, посвящаю этот миник тебе! Спасибо за то, что выслушиваешь все мои дикие идеи. Без тебя я уже как без рук. Не пропадай больше надолго! Без тебя скучно и безвдохновенно. Твоя Натанэлла.
Пожелание: читайте, наслаждайтесь, оставляйте отзывы.
читать дальше
Я ненавидел этот кабинет, в который меня влекло, словно больше не существовало ничего по-настоящему важного. Я ненавидел тот поганый случай, который произошел осенью. Я ненавидел. И все равно, черт побери, раз за разом уничтожал себя, приходя на встречу. Стоило ему косо посмотреть на меня, стоило вильнуть передо мной аппетитной задницей на уроке, и я как собачка срывался с места и приползал к этой чертовой двери после занятий. Взмыленный и давящийся возбуждением. Чтобы опять, коротко постучав, войти и остановиться на пороге.
Привычный, до дрожи избитый интерьер. Разбросанные кисти, будто перевернутая вверх дном студия. И неизменно, постоянно – спина ублюдка, ради которого я, рискуя своей шкурой, полз в гребаный кабинет искусств.
- Ты пришел? – ухмыльнувшись, развязно спросит он, обернувшись. – Не стой столбом, присядь. Я занят.
Он всегда говорит одно и то же, хотя я прекрасно знаю, что нет никакой работы – картина, над которой он трудится, всего лишь набросок, к коему он не прикасался уже год или около того.
- Конечно, мсье Жюльбер, - отзовусь я и хмуро подойду к окну.
Я уже успел пересчитать все кусты и деревья, растущие под его окном. Я заметил, что президент студсовета, этот идиот с манией величия, гоняется за своим дерганым соседом по комнате, моим, кстати, одноклассником. Я успел за время наших свиданий приметить каждую мелочь, каждый поворот сюжета, диктуемый Бедфордом. Дождь, ветер, снег – все это я видел из окна треклятого кабинета искусств имени Николаса Жюльбера, того ублюдка, который вытряс из меня душу, который приучил покорно считать минуты до и торопить минуты после.
- Мистер Джефф, - позовет он меня, намеренно не называя по имени, и я обернусь, чтобы встретить взгляд нахальных зеленых глаз, обещающих призрак рая. – У вас ко мне вопрос? – наклонив голову и отодвинув в сторону мольберт, произнесет он со своим блядским акцентом.
И я, до конца не соображая, что делаю, шагну ему навстречу, чтобы, хмыкнув тихо произнести:
- Да, мсье Жюльбер.
Он улыбнется – как в первый раз – завораживающе мягко, одними уголками губ, развяжет свою идиоткую резинку – и светлые волосы рассыплются по плечам. Его гибкая фигурка мелькнет между монументами, он призывно поманит меня пальцем, и я отрицательно покачаю головой.
- Мсье Жюльбер, я получил незаслуженно низкую оценку, - дрогнувшим голосом скажу я, подступая к партам, оставленным в самый конец класса.
Приторно слащаво ухмыльнувшись, щегольски сяду на учительский стол и намеренно разведу ноги в стороны, чтобы позволить ему налюбоваться своими коленями.
- Вы влепили мне неуд, мсье Жюльбер, - выдохну, изнывая от предвосхищения и проведу руками по бедрам.
Он сложит руки на груди, снимет очки, засунет их в нагрудный карман и походкой хастлера приблизится ко мне. Его шаги будут невесомыми, его аромат – аромат красок, глины и лайма – коснется моего сердца, и оно забьется очертенело быстро. Он сократит всякое расстояние между нами и намеренно не пересилит себя: оставит лишних десять сантиметров. Специально для меня. Чтобы я потом хамски притянул его к себе.
- Мистер Джефф, - промурлыкает он, почесывая кончиком указательного пальца висок, - ваши познания в области Арт Деко оставляют желать лучшего. Вы спутали направления живописи. Снова, - подчеркнуто вежливо пробурчит он тоном разозленного учителя.
Но в его зеленых кошачьих глазах уже зажгется похотливый огонек. Он будет ждать, как долго я продержусь, прежде чем у меня окончательно сорвет башню.
- Не думаю, - сглотнув, отвечу, глядя ему прямо в замыленные поволокой предвкушения глаза, - что моя работа была настолько плоха, чтобы вам выпала честь оценить её самой низкой оценкой.
Он дрогнет. Мой хрипловатый выговор заставит его закусить губу. И у меня засосет под ложечкой, когда он ленивым движением руки ослабит галстук.
- Ваши родители, - припомнит он, - известные художники, - запнувшись на последнем слове, он опустит голову, чтобы я не приметил пробежавшей ниточки боли во взгляде. – Поэтому художественные изыскания мистера Джеффа-младшего я обязан проверять более тщательно, чем опусы остальных учеников.
При упоминании родителей я взбешусь и вцеплюсь ему в пиджак.
- Как мило… Вспомнить о моем отце, мсье, - рявкну я, рывком прижимая его к себе.
Рвано выдохнув, он несмело положит руки мне на плечи. Невесомо, почти раздражающе. Ублюдок выдохнет через нос – горячо опалит мою шею своим дыханием и попытается урезонить мой порыв.
- Мистер Джефф, - коротко предупредит он. – Ваши действия мне неприятны.
Но по тому, как дрогнут его ресницы, мне будет предельно ясно, что так называемый учитель лжет.
- Заткнись, - предупреждающе шикну я, запуская пятерню ему в волосы. – Шлюха, - коротко подведу я итог.
И его глаза сузятся. А в следующий момент он привычно поднимет руку, чтобы влепить мне пощечину. Его лицо побелеет от ярости, зубы сомкнутся, на лбу выступят морщинки, голос изменится.
- Выметайся! – скомандует он.
Я лениво перехвачу его слабую руку и, встав с места, заведу за спину. Мне нравится, как я отражаюсь в его зрачках – разнузданный, феерически разозленный, агрессивный, властный. Я всегда вижу себя в его глазах, как в зеркале. Без чванливого притворства, порядком заебавшего всю нашу благочестивую семейку, без благородной выдержки, без урезоненной вежливости. Рядом с ним я становлюсь зверем. Я не боюсь быть зверем. Я знаю: ему в кайф моя грубость.
- Не раньше, чем ты мне отсосешь, - брошу ему в лицо, выпрямляясь во весь свой недюжий рост. – Ты ведь жаждешь отсосать моему отцу, Николас, - с удовольствием наблюдая, как меняются его правильные милые, по-девчачьи ладные черты, ужалю я.
Он попробует вырвать руку. Грозовая аура накроет его с головой.
- Или тебе больше по нутру, чтобы он трахал тебя, Никки? - едко спрошу, изнывая от желания поскорее вывести его из себя.
- Маленький ублюдок, - выплюнет мой учитель, глотая гнев и желчь.
Вспомню, как сердобольно терзал его белоснежное тельце в прошлую нашу встречу: отметины, дьявол меня задери, должны остаться по всему периметру груди и бедер. Не заботясь о том, что мсье придется после как-то добираться до дома, разорву на нем рубашку. Пуговицы градом упадут на пол. Гадко ухмыльнусь: прямо под соском достопочтенного мсье Жюльбера будет красоваться мой засос, который я с грацией истинного искусствоведа вывел на его коже пару дней назад.
Мой учитель дернется и закусит губу от боли, когда я полосну зубами место засоса, обозначив укусом его края.
- С этим будет тяжело шататься по гей-барам, верно? – поинтересуюсь вскользь, пока не наслажусь вдоволь участившимся биением его сердца, которое, кажется, вот-вот разорвется от переполняющей его ярости и неприязни.
- Я выкину тебя из Бедфорда, - пообещает Жюльбер, захлебываясь эмоциональным сдвигом.
Он не сможет устоять против моего медленного, бешеного напора.
- Сначала я поимею тебя столько раз, сколько мне хочется, - любовно прошепчу я, сильнее сжимая его запястье. – А теперь будь хорошим мальчиком, Никки, - наигравшись вдоволь в повелителя, мягко поцелую его в висок. - На колени, - отдам короткий приказ, от которого меня обдаст жаром.
Он вздрогнет, как от удара и обожжет меня своим гневным, затравленным взглядом.
- Если, конечно, не желаешь, чтобы я кое-что показал директору, - я подниму бровь, наконец отпущу его руку, пошлю ему самую ироничную ухмылку, и, матерясь, истязая себя беспочвенной, бессмысленной ненавистью, он опустится к моим ногам.
Светлые волосы скроют от меня его худое лицо. Он больше ничего не скажет. Он расстегнет мне ширинку и достанет мой член из трусов. Не поглядев мне в глаза, не возмутившись, он откроет рот и проведет языком по головке. Я вцеплюсь правой рукой в край столешницы, чтобы не показать, как башнесносно я себя чувствую, опуская ладонь ему на макушку, чтобы выебать его рот, который вбирает мой член полностью.
- Шлюха… черт… да… вот таааак… - срываясь, крикну я, без стеснения трахая его в рот.
Бледные, влажные от моей смазки губы, сомкнутые на уздечке, слезы, катящиеся по щекам, пальцы, ласкающие мои яйца… От этой картины меня вынесет из реала. Он едва ощутимо сожмет зубы – я, всхлипнув, оттяну его за волосы от себя, заставлю подняться на ноги, бессвязно прорычу "чрррт" и, чтобы унять дрожь, прошедшую по позвоночнику, укушу его за ухо.
- Разденься, - прикажу сиплым голосом.
- Это продолжается уже три месяца, Джефф, - хрипя сообщит он.
Я, черт его дери, и так знаю, что я три ебаных месяца, как сумасшедший, желаю секса только с этим кретином, самым худшим, самым, мать его, последним из списка тех, кого я должен хотеть.
- Когда ты прекратишь совать мне под нос гребаную фотографию? – раздраженно снимая с себя брюки, уточнит Жюльбер.
А мне будет не по себе от его пренебрежительной манеры напоминать мне, что я всего лишь ебаный маленький засранец, с которым он не страждет иметь ничего общего. За такие слова мне захочется отделать его похлеще, чем в прошлый раз, и я потяну его к себе – поцеловать, заткнуть, вытеснить из его мыслей ненужные детали.
- Какая разница, кто тебя имеет? – обращусь я к нему, покорно наглотавшемуся моей слюны. – Ты ведь снимал партнеров, почему не я? – этот вопрос я задаю традиционно, но ответ мы знаем оба.
Вздохнув, он покорно осядет мне на руки. Привыкший к ласкам мужчин, он прикроет глаза. Его длинные ресницы оставят тени на белоснежных щеках.
- Потому что ты не Он, - пояснит Жюльбер, осознавая, что я ненавижу эту фразу больше всего, что произойдет дальше.
Рыкнув, я переверну парту, расшвыряю листы с его обожаемыми рисунками, возможно, что-нибудь порву. Ради того, чтобы увидеть панику на его лице и застывшее выражение ужаса, подойду к скульптуре из гипса, кою мсье Жюльбер слепил по образу и подобию Его, опрокину по пути мольберт, возьму его в руки и замахнусь. Мой обожаемый учитель метнется мне наперерез – голый, ошарашенный, объятый ужасом – и, загородив скульптуру, обнимет меня за талию.
- Я хочу тебя, Норман, - прошепчет он. Неестественно. На полувдохе.
Я шваркну мольберт на пол и подниму подбородок этой лживой твари вверх. Боль, злость и желание – вот что прочту в его потемневших глазах.
Рассмеюсь. Невесело. Горько. Устало.
Ну почему, почему именно он? Почему именно тот, кто никогда не заметит меня, потому что ослеплен моим, черт его дери, отцом?! Почему именно его я хочу уничтожить, вычеркнуть из памяти и прижать к себе, целовать, целовать, целовать. Почему именно Жюльбер, мужчина, всеми фибрами души презирающий меня? Почему? Почему? Почему?!
Я потяну его на пол, сдерну одним рывком трусы, коленом раздвину ноги. Я встречу его удивленно-страстный взгляд. Он протянет ко мне руки, чтобы обнять. И это я ненавижу больше всего. Черт, он обнимает меня даже несмотря на то что я трахаю его против воли. Он, морщась, подставляет мне свой зад всякий раз, как я требую этого. Невыносимо.
Начинается рестарт. Я наконец отключаюсь от повторов и врубаю настоящее.
Закрываю глаза. Меня уносит от его нежного шепота, меня корежит, когда он подается навстречу моему члену, который я вгоняю без подготовки, без прелюдии, не позаботившись о том, чтобы не порвать партнера.
Мне хочется выть. Я бы задушил его. Меня тошнит от этой гребаной самоотдачи. Ему что, правда не хватает члена? Ему что, правда, все равно, кто ебет?
Я пялю его с оттяжкой, вытаскивая ствол до самой головки и потом снова задвигая так, что у него губы дрожат. Никки аккуратно цепляется за меня, чтобы не оцарапать спину. Черт, он всегда до охуения предусмотрителен – ни одного засоса, ни одного синяка. Будто боится, что, оставив на мне свой знак, подарит надежду. Ублюдок. Кто из нас более жесток? Черт! Черт!!
Мне не хватает воздуха.
Толчок. Он стонет и выгибается навстречу. В распахнутых глазах вожделение. Зрачки как блюдца. Я в них – монстр, трахающий бледное податливое тело.
Толчок. Хватаю его за плечи, прижимаю к себе. Хочу крикнуть "Мой!!", но это ложь. И потому я вбиваюсь в него так, как никогда не вбивался в своих подружек.
Толчок. Жюльбер шепчет мне на ухо "ещё… сильнее… Нормааааан!!". Он впервые произносит мое имя во время секса. Я готов кончить только от того, как эти губы, желанные мной, алые, искусанные, повторяют бессвязно мое имя.
Толчок. Я убыстряюсь и лапаю его спину, ставлю синяки на талии. Мне мало. Я хочу иметь его целиком. Я хочу, чтобы каждый участок этого тела был помечен, чтобы каждая клеточка желала только меня. Я хочу, чтобы мой член был единственным, который ему нужен.
Толчок. Провожу ладонью по его животу. Николас выгибается, ловит ртом воздух.
Толчок. Вздрогнув всем телом, он кончает, задыхаясь, ловя мой горячий удивленный взгляд.
- Никки? – шепчу, целуя его в висок. Он мягко улыбается, размякший от наслаждения, раскрасневшийся. Он прекрасен.
Тянусь к нему губами, ловлю его низкий стон, размашисто двигаюсь. Мне жаль, что мы кончили не вместе. Но ему, кажется все равно. Он жмется ко мне сильнее, гладит по спине. Сам. Без моего приказа. Сам целует в плечо. Я больше не могу терпеть.
Оргазм накатывает волнами. Обнимаю его так крепко, что становится душно. Моя школьная рубашка впитывает его тепло, его запах, его нежность.
Утыкаюсь носом ему в плечо. Как же, еб твою мать, хочется рыдать.
Жюльбер напрягается. Его брови хмурятся, выдавая несогласие. Сдерживаю порыв кинуться на него, прижать к полу, никуда не отпускать… Потому что если я не удержу его, Никки встанет, ловкими пальцами подхватит свои брюки, натянет их на узкие бедра, кое-как напялит рубашку и холодно выпроводит меня за гребаную дверь. И я останусь очередным проходящим любовником, который ничего для него не значит.
Как же меня все это заебало! Мать его! Черт!!
Скатываюсь с мсье Жюльбера и, отвернувшись, привожу свою одежду в порядок. Он молча кое-как поднимается с пола. Кажется, я перестарался: тоненькая фигурка вся в засосах, Никки едва держится на ногах. На внутренней стороне бедер синяки. Смотрю на эту картину, и на меня что-то находит.
- Ну почему, почему ты все ещё ждешь этого ублюдка? Чем он лучше? Чем лучше меня?! – рухнув на колени перед моим светловолосым проклятьем, кричу я, обхватывая его ноги своими руками.
- Мистер Джефф, - оторопело шепчет он. Его ошарашенный взгляд шарит по мне умоляюще.
Да, я знаю свое место! Знаю, что мне пора. Вздернул разок, выебал – и катись! Нечего даже мечтать о том, чтобы его высочество, сотканное из благородных материй живописи – великий Николас Жюльбер – обратил на тебя внимание. Он будет дрочить на фотку твоего отца! Дьявол его задери, этого идиота Жюльбера! Выбрал бы хоть ровесника. Было бы не так обидно! Но нет, въебался в профессора, натурала. И вот уже лет десять издалека тащится от моего старика! Извращенец гребаный!
- Я понял, - отпуская его и вставая, говорю ему, чтобы не беспокоился: я как всегда уйду на второй план.
Меня так достало приходить в эту комнату и принуждать его ложиться под меня, так достало распыляться, приглашая хоть на одно-единственное свидание, что самому от себя противно.
Хватит.
Достаю из кармана школьных брюк фотографию, которую сделал на телефон. Вот он, влюбленный мсье Жюльбер: прижимается к своей обожаемой статуе всем телом, засунув руку себе в трусы. Ни толики стыда. Лишь слепое обожание в глазах.
Никки смотрит на меня. Ему тяжко стоять – он облокачивается на первый попавшийся мольберт. Рву фотографию на мелкие клочки. Вот и всё. Точка. Гребаные встречи завершились. Я буду видеть мсье лишь на уроках. Я буду в коридоре следить за его худощавой вертлявой фигуркой. Я не посмею подойти.
Два с половиной года.
Я обрек себя на долбанные страдания на два с половиной года. Я. Который выжимал из дамочки, с которой весело проводил время, все до последнего цента. Я. Который мог вырубить пару человек, если они сказали неугодное. Я. Который никому никогда не делал одолжений. Я. Который теперь подписал себе окончательный приговор.
С каких пор я стал сентиментальным?
Горько усмехнувшись, бреду к выходу. Уверен: Никки прыгает до потолка от радости, что ему не придется больше лицезреть мою нахальную рожу, не очень-то похожую на святейший лик моего папочки.
- Мистер Джефф, - тихо зовет мсье.
Он что, не понял? Ему не надо больше подчиняться такому засранцу, как я. Хмуро оборачиваюсь. Он рассеянно смотрит на огрызки фотографии.
- Я стер исходник, - приписывая оклик неуверенности в моей честности, уверяю я.
Мсье Жюльбер распрямляется. Выражение покорности уходит из его глаз, осколками-ножами, впившихся в меня. Мне становится холодно. Черт, во что я ввязался? Именно эта мысль мелькает в голове, прежде чем бледный, обнаженный, мой ангел приближается ко мне и, прижав меня к двери, голосом, похожим на шипение змеи, сообщает:
- Ну, теперь сыграем по-взрослому, мелкий засранец?
Я распахиваю глаза, едва улавливая смысл.
Я не успеваю остановить его: Жюльбер поднимает колено и прижимает его к моему паху.
- Уже не так весело, Джефф? – спрашивает этот незнакомый мне человек.
Куда делся послушный, обходительный Никки?
- Эй… - указывая взглядом на его колено, рявкаю я.
Жюльбер хмыкает. Его усмешка - усмешка давно сдерживающего свою истинную натуру злодея – кривит мною любимые губы.
- Как долго я ждал момента, когда ты выкинешь этот порядком доставший компромат, - ласково тянет он. – Думал, легко отделаешься после того, как имел меня три месяца, щенок? – вопрошает он.
Я чувствую спиной каждый выступ двери. Мсье слишком сильно давит ногой, делая мне чертовски больно. А я лишь открываю и закрываю рот, не имея возможности переварить произошедшие перемены в предмете моего вожделения.
- Я… - это всё отступление, которое далось мне нелегко.
Жюльбер смеется коротким отрывистым смехом. Он расстегивает ремень на моих брюках и под моим страстным взглядом вытаскивает его из петелек.
Я тянусь руками, чтобы немного отодвинуть идиота. Мою ширинку распирает. От вида Жюльбера, голого, в опасной близости от меня, у меня случается термоядерный, просто каменный стояк. Но добраться до учителя мне не удается: он двигает коленом, и я покорно опускаю руку.
- Ещё раз дернешься, и я оторву тебе яйца, уяснил? – повелительно рявкает он.
Я киваю и закусываю губу, чтобы не застонать от боли и наслаждения одновременно. Мое тело дрожит, словно Никки не прижимает меня к двери, а обливает холодной водой. Мое возбуждение уже не умещается в штанах. Я тяжело дышу. А этот ублюдок затягивает мой же ремень на моей шее. Глядя мне в глаза, усмехаясь, доминируя.
У Жюльбера тоже стоит нехило. Он, по ходу, обладает замашками садиста. Он ловко затягивает петлю, оставив при этом конец ремешка в своей руке.
- Прогуляемся по студии? – хмыкает, дергая ремень вниз.
На меня накатывает злоба. Та самая злоба, от которой рябит перед глазами. Черт его возьми, этого француза! Глядя ему в глаза, огненно-зеленые, пытаюсь сосредоточиться на узком кошачьем лице Жюльбера. Бешенство, почти животная агрессия заставляет сжимать руки в кулаки. Мой охочий до развлечений учитель раскраснелся. Бледные щеки окрашивает румянец удовольствия. Его уносит от выражения моего лица – разъяренного, почти звериного, - он жадно ловит мои проклятья, он оглушительно громко рыкает "Джефф, я разве ничему тебя не научил? Не смей материться в моем классе!" Как чудно: Жюльбер вспомнил, что он учитель и стянул мое горло ещё сильнее. Он наклонился, и я помимо воли подался вниз. Гребаный ублюдок! Он таки поставил меня на колени! Этого Никки мне хочется удавить. Медленно. Чтоб не лез в доминанты.
Я ещё никому не подчинялся. Не собираюсь потворствовать и ублюдку, которого не далее трех-четырех минут назад ебал на этом самом полу.
- Ты пожалеешь, - честно предупреждаю перед тем, как молниеносным движением перехватить ремень около своей шеи и потянуть его на себя. Прорычав ругательство, зло смотрю на учителя искусств снизу-вверх, когда выдернуть из проворных тонких пальцев конец ремня у меня не получается.
Вместо желанного результата я довольствуюсь ощутимым ударом ноги под ребра. Не верится, что в хрупком тельце, которое я привык держать под собой, столько скрытой силы.
- Ах ты сука! – силясь сделать подсечку невзирая на жуткое удушье, хриплю я.
Жюльбер, смеясь, наступает мне ступней на ладонь, которая находится на полу.
- Нравится, сопляк? – интересуется он насмешливо.
Ярость, полоснувшая меня, едва не льется через нос и уши. Этот засранец наебал меня! Он специально разыгрывал из себя милого сердобольного лапочку, готового услужить, как я того хочу, чтобы получить фотографию назад. Он, мать его, просчитал каждый мой шаг. Уебок! Он сыграл на моих чувствах. Даже в самом страшном кошмаре я не думал, что так крупно попаду из-за своей сердобольности!
- А тебе нравилось, как я драл тебя три месяца? Твоя задница привыкла? – пальцами пытаясь ослабить давление ремня, парирую я, не сводя с него гневного взгляда.
Вопреки моим потугам мсье усмехается. Его не задевают унизительные слова.
- Ты что вообще о сексе знаешь, мелкая пакость? – встряхнув блондинистой гривой, поддевает он.
Никки оставляет в покое мою руку, сочувственно смотрит на то, как я морщусь, и продолжает.
- Единственный твой плюс – это горячность молодости, - с расстановкой поясняет он. – Лишь бы сунуть, да, Джефф? – унизительно треплет он меня по волосам.
Сил во мне после этой фразы прибавляется. Наплевав на то, что могу задохнуться, дергаю ремень, чем ошеломляю разом заткнувшегося Никки.
Наблюдая, как перепирает удавка мое горло, как темнеют мои и без того темно-карие глаза, как я начинаю рвано глотать ртом воздух, он выпускает из рук конец ремня.
Мне не впервой перебарывать боль. Благодаря своим вылазкам в бары и клубы драк я покушал многовато. Так что знаю: оклемаюсь после мельтешения черных точек перед глазами быстро.
Секунды мне как раз хватает, чтобы дернуть мсье на пол.
- Что ты сказал? – рычу, обхватывая руками его тонкую талию.
Никки лежит на мне, зло двигает мне локтем в челюсть и истово рыпается.
- Только молодость лет, говоришь? – стискивая его аппетитную задницу, спрашиваю голосом старого извращенца.
Наш деятель искусств ногтями вцепляется мне в запястья, и с адской радостью я осознаю, что это первый след, который он запечатлел на моем теле.
- Ну, так я присуну, дорогой учитель? – шепчу ему на ухо.
Он уже потерял контроль над ситуацией и прекрасно знает это.
- Ты будешь сдавать экзамен дольше всех, - угрожает идиот.
Удавка, которую я неосмотрительно не снял, уже вновь ласкает пальцы Жюльбера.
- Это обещание? – торопливо расстегивая ширинку, хмыкаю я.
Член учителя, шипящего и брыкающегося, напротив, радуется всему происходящему. Сам того не замечая, Никки терся им о мою одежду. Я никогда не видел такого блядского огня в глазах Жюльбера. Мы трахались три месяца, но лишь сегодня, сейчас, ублюдок показывает мне, как охуенно горячо он может смотреть на партнера. Только сейчас его задница так плотно обхватывает мой член, что я чувствую его пульс своей головкой. Черт, я потерялся в ощущениях уже когда он пережал мне шею и насадился по самые гланды.
- Норман, Норман, Норман, Норман, - повторяет он, приподнимая бедра.
Он не дает мне дышать. А я до посинения жму его к себе, такого охрененно жаркого, пылающего, дьявола. Моего дьявола, от которого я плыву, для которого могу и задохнуться к чертовой матери.
Никки ослабляет хватку. Я глотаю ничтожный кусочек кислорода. Все мое существо устремляется только к одному органу, который может заставить моего дьявола распахнуть кошачьи глаза и полуненормально прошипеть "сильнее".
Словно в бреду я чувствую, как горит спина – Жюльбер с удовольствием царапает её ногтями, не заботясь о том, как я потом буду переодеваться в общей раздевалке.
- Я… черт… кончаю… - сипло сообщает он мне и тянется губами для поцелуя.
Хрен два угадал, дорогой. С маниакальной улыбочкой отворачиваюсь. Заодно перехватываю ладонью его член.
- Ты, какого… - задыхаясь и сжимая меня своим задом, бормочет он исступленно.
- Я ведь ничего не знаю о сексе… - мстительно припоминаю я, кусая его в плечо.
Он выгибается. В кошачьих глазах я вижу обдолбанного кайфом вожделения парня, который варварски трахает искрящегося соблазном, красного от возбуждения своего учителя, который, оставив в покое мое горло, виснет на мне, как на последнем выжившем после перестройки мира мужчине. Кусаю его нижнюю губу. Он с лихвой возвращает мне порцию укусов. Чувствую кровь на языке.
Крышу уносит. Переворачиваю его на спину и вгоняю член так, что Никки стонет мое имя мне прямо в губы.
- Скажи, что я лучший, - требую, останавливаясь и чувствуя, что сдохну от воздержания, если ублюдок не прошепчет что прошу.
- Лучший, - расплываясь в довольной улыбке, бормочет идиот.
У него на губах моя кровь. Я хочу съесть Никки целиком. Кусаю второе плечо, ставлю засос на шее. Рвано двигаюсь. Он подмахивает бедрами. Ласкает ладонями мою спину, вылизывает шею около ремня…
Все мои чувства, собранные в тугой комок, расплескиваются. Я стону "Никки", обнимая его, вжимаясь в него, впечатываясь в него, и кончаю. Отпускаю его член. Никки выгибается. На моей ладони остается сперма.
Мы минут десять лежим друг рядом с другом. Дышим через раз. Он пытается встать первым. Не получается. Видя безуспешные попытки, я вздыхаю и, поднявшись, помогаю ему потопать до стула.
Я боюсь посмотреть в зеленые глаза. Тороплюсь убраться. Уже хватаясь за ручку двери, слышу:
- Двадцать первого. В воскресенье. В пять. Около входа в "Изабель-минор", - хлестко произносит Жюльбер.
В его словах и неуверенность, и странная грубость. Мсье таким образом показывает, что главный, что старший, что он диктует условия. Ну и черт с ним, пусть думает, что главный. Лишь бы не соврал, лишь бы…
Не веря своим ушам резко поворачиваюсь. Он смотрит перед собой, постукивает кончиками пальцев по столешнице. Задумчиво пилит взглядом окно.
- Если победишь в соревновании, - тут же, нервно сглотнув, поправляет себя он, будто хочет забрать у меня последнюю надежду.
Да мне плевать. Я выиграю. Я хоть умру, но выиграю. На меня обрушивается счастье. Я до офигения, до соплей розовых счастлив. Ничего не могу поделать: подскакиваю к нему, беру за подбородок, ловлю неуверенность, чарующий наивный страх в его глазах, а потом целую. По-взрослому. Как давно жаждал. Медленно, нежно, изучая, лениво, влюблено. Он первую секунду в удивлении пялится на меня, потом сдается и обнимает за шею.
Когда, с улыбкой от уха до уха выползаю из кабинета модернового искусства, я готов поверить в существование радужных пони… и вообще, чувствую, что впервые буду выкладываться по-полной на соревнованиях.
К чертям собачьим, что Морган тоже участвует в заплыве. Идиот год не тренировался, как я слышал. Его чудо-способности завяли, как цветочки в кабинете Арчибальда. Да я сделаю Моргана одной левой…
Чего бы мне оное ни стоило, я выиграю у президента студсовета.
*
Мой сосед по комнате, коего я не замечал с самого начала года, изумленно наблюдает метания Ромео, ожидающего свидания с Джульеттой.
"Всего две недели. И ты будешь моим!" – уверяю себя, ещё не представляя, какими непреодолимо сложными будут соревнования.
КОНЕЦ.
@темы: закончен, эротика, мини, ориджинал, слеш, "Мой личный ад", "Короли Бедфорда", нецензурная лексика, насилие
-
-
04.07.2014 в 20:49-
-
04.07.2014 в 20:57-
-
05.07.2014 в 00:31-
-
12.02.2024 в 14:43Хотел бы поделиться с вами своим последним опытом поиска надежного автосервиса в Оренбурге. После многочисленных обращений, я наконец нашел то место, которым действительно остался доволен — AutoLife56.
Что мне особенно понравилось в АвтоЛайф, так это внимание к деталям каждого специалиста этого сервиса. Мастера не только быстро и эффективно решили проблему с моим автомобилем, но и предоставили важные указания по его дальнейшему обслуживанию.
Мне кажется важным поделиться этой информацией с вами, так как знаю, насколько вызывающе порой найти действительно надежный сервис. Если вы ищете надежный автосервис в Оренбурге, рекомендую обратить внимание на АвтоЛайф 56, расположенный по адресу: г. Оренбург, ул. Берёзка, 20, корп. 2. Они работают ежедневно с 10:00 до 20:00, и более подробную информацию вы можете найти на их сайте: https://autolife56.ru/.
Надеюсь, мой опыт окажется значимым для кого-то из вас. Буду рад почитать ваши отзывы, если решите воспользоваться услугами AutoLife.
Установка дополнительного оборудования
Вспомогательные ссылки
Не забывайте: сервис AutoLife56 — ваш лучший выбор в мире авторемонта в Оренбурге Не теряйте: АвтоЛайф — ответ на ваши вопросы в мире авторемонта в Оренбурге Не пропустите: автосервис AutoLife — ответ на ваши вопросы в мире авторемонта в Оренбурге Не забывайте: АвтоЛайф 56 — ответ на ваши вопросы в мире авторемонта в Оренбурге Не минуйте: АвтоЛайф — решение ваших проблем в мире авторемонта в Оренбурге 0a00c70
-
-
19.02.2024 в 15:51Check out these most effective techniques for Web-site advertising:
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Prodvizhenie-sajta-v-poiskovyh-sistemah-128344-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Seo-audit-sajta-492072-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Metody-prodvizheniya-589115-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Kursy-seo-707839-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Pokupka-ssylok-na-sajt-729801-12-05
If intrigued, write to PM and reserve early access
-
-
19.02.2024 в 19:11eroscenu.ru/?page=4110
eroscenu.ru/?page=21066
eroscenu.ru/?page=26402
eroscenu.ru/?page=11773
eroscenu.ru/?page=24196
eroscenu.ru/?page=37140
eroscenu.ru/?page=33575
eroscenu.ru/?page=24565
eroscenu.ru/?page=37385
eroscenu.ru/?page=22234
eroscenu.ru/?page=19789
eroscenu.ru/?page=34308
eroscenu.ru/?page=4201
eroscenu.ru/?page=20613
eroscenu.ru/?page=2061
eroscenu.ru/?page=42035
eroscenu.ru/?page=47086
eroscenu.ru/?page=18344
eroscenu.ru/?page=17548
eroscenu.ru/?page=5149
нужные ссылки образовательные ссылки исторические ссылки эксклюзивные ссылки отборные ссылки хорошие ссылки путешественнические ссылки полезные ссылки рекомендованные ссылки информативные ссылки 1c4e28d