[email protected]
Проснулся я из-за того, что Крист неловко повернулся на бок и едва не скинул меня с кровати. Часы показывали шесть утра, я закрыл было глаза, чтобы вновь предаться чудесному сну, однако поведение Криста не позволило мне вернуться в объятья морфея. Сбросивший одеяло, отодвинувшийся от меня на максимальное расстояние, Крист что-то бормотал себе под нос. Его трясло, плечи парня вздрагивали каждый раз, как из полуоткрытого окна долетал какой-нибудь тихий звук.
- Вот же! – стукнув кулаком по ладони, выругался я, но совесть не позволила пропустить мимо ушей болезненный стон Моргана.
- Он же сам нарывался… - вскакивая с постели, рассуждал я вслух. – Сплошная проблема! – обходя кровать и наклоняясь над Кристаном, пробурчал я.
Король Всея Бедфорда не проснулся. Выглядел он неважно: глаза опухли, лоб огненный, голос хрипит. Кажется, у Криста был жар. Парень ворочался и расстегивал пиджак, определенно мешающий свободе движений.
- Темно… - глухо говорил он, едва ворочая языком.
читать дальшеЯ вынужден был наклониться ниже, дабы понять, что Морган бубнит, однако услышав, с какой интонацией Крист ведет монолог и включившись в самую суть, очень удивился.
- Папа… папа… - шептал Морган надрывно. – Забери меня. Тут темно… папа…
Я видел, какие отношения у Кристана с отцом, видел, что Морган-младший не желал и словом обмолвиться со своим дотошным эгоистичным родителем, поэтому для меня было загадкой, почему Король Всея Бедфорда, будучи в бреду, повторяет "папа, папа, папа". Что же такого сделал его отец, если сын только бредя может позвать его?
Тяжело вздохнув, я прикоснулся пальцами ко лбу Криста. И без градусника было понятно, что Моргану нужно сбить температуру. Вот только в аптечке не было жаропонижающих… Мне оставалось лишь ринуться в ванную и намочить полотенце ледяной водой. Как то ни прискорбно, мне предстояло раздеть Криста и протереть его кожу полотенцем. Иного выхода просто не было.
Конечно, я как порядочный человек не бросил бы соседа по комнате в беде. Даже если этот сосед Кристан Морган, засранец, из-за которого у меня куча неприятностей. Даже если это парень, коего я ненавижу всем сердцем. Ну, или думаю, что ненавижу… Скривившись от мысли, что могу питать к Кристу что-то иное, нежели ненависть, я блекло посмотрел на обессиленного короля, распластавшегося на постели. Вспотевший, рвано дышащий, он не внушал ничего, кроме желания оживить его, вернуть в состояние "снова готов злиться и доводить Гордона Фишера". Смотреть на поникшего, сломленного Моргана было наказанием.
Да, я был кретином, да, любой на моем месте просто порадовался бы, что его врагу плохо, но я испытывал щемящую жалость, мерзкую нежность и ещё очень странно чувство, толкнувшее меня заботливо убрать со лба Кристана взмокшую челку.
- Ты… ты… - неожиданно схватив мою руку и распахнув глаза, бессмысленно прохрипел Крист.
- Морган? – позвал я, почувствовав, как горит запястье в том месте, где он пережал его огненной ладонью.
Крист приподнял голову и попытался сесть. Сил не хватило – он рухнул обратно, на простыни.
- Ты мне должен… Брановски… должен… - закрывая глаза и снова уходя в себя, рыкнул Крист.
Я с удовольствием бы его ударил за бравое вступление! С каждой такой фразой "Брановски, ты мне должен" или "Брановски, ты поступил не как друг" я стоически скрипел зубами и молчал. Не мог же я тряхнуть Кристана и заявить:
- Либо ты мне сейчас все рассказываешь, либо заткнись и никогда больше не смей сбивать меня с толку!
Меня душило любопытство относительно давней ссоры закадычных друзей, я кипел от злобы и отчего-то комплексовал. Ведь я не был окончательно уверен, что Эндрю, помирись он с Кристом, останется со мной в хороших отношениях. Быть может, эти двое, объединившись, быстренько сживут меня со свету и будут мудро править Бедфордом!
Самолично поддевая пуговицы на рубашке Моргана и освобождая их из оков петелек, я внимательно вглядывался в тревожное лицо Криста.
- Эй, Морган, - риторически обратился я к сопящему идиоту. – Как думаешь, ты поблагодаришь меня за то, что я возился с тобой ночью?
Естественно, ответом мне была тишина.
Стянув с покорного, абсолютно несопротивляющегося Криста рубашку, я потянулся к молнии на штанах. Невеселая улыбка скользнула по губам. Как иронично получилось: я не согласился расстегнуть эти самые штаны тогда, когда Крист так сильно оного страждал, а теперь, пусть даже меня об этом и не просили, преспокойно тяну за язычок молнии. Если бы Крист был в сознании, он бы по-любому оценил всю комичность данной ситуации. Но Морган вряд ли соображал, что я делаю. Скинь я его из окна, он, наверное, и тогда не открыл бы глаз. Его густые черные ресницы веером лежали на красных щеках. Уши Моргана горели. Губы были приоткрыты. Кристан ёжился от свежего воздуха и наивно пытался завернуться в одеяло. Я настойчиво отобрал его у Короля Всея Бедфорда.
- Как дите малое, - фыркнул я, стоило Кристу шикнуть "эй!" и пошарить в поисках пропажи вокруг себя.
- Мне холодно! – гаркнул Его Величество во сне, очевидно, приказывая своим стражам согреть королевские мощи.
С радостью я шваркнул ему на лоб холодное мокрое полотенце. Идиот тут же попытался его сбросить. Мне пришлось чуть ли не лечь поперек Кристана, чтобы тот успокоился и согласился полежать спокойно.
- В болезни он ещё более невыносим… - пожаловался я спинке кровати.
Подвинув Моргана на середину ложа, я уселся подле блаженно улыбнувшегося Криста. Настроение Моргана менялось каждые пять минут. Я уже успел наслушаться оскорблений и натерпеться шлепков по всем частям тела.
- Да что ты!!! – когда Крист в очередной раз заехал мне ладонью по спине, я чуть не вернул ему удар.
Бедолагу спасло лишь то, как протяжно и жалобно он застонал. Безвредный, шмыгающий носом, он полностью успокоился, когда я взял его за руку.
- Ммммм… - невнятно промычал Крист, сжимая пальцами мою левую ладонь.
Черты лица Криста разгладились, он облегченно вздохнул и засопел ровнее. Я неловко провел полотенцем вдоль по его шее, промокнул живот, покраснел, отвел взгляд и, отвернувшись, протер бедра. Морган податливо выгнулся, помогая мне исследовать его тело. Осмелев, я любознательно усилил нажим руки. Кристан крепче сжал мою ладошку.
- а…л…шшш, - невнятно произнес он абракадабру. Почему же я сложил из этих нечленораздельных звуков "малыш"?
Разозлившись на себя, я отринул всякие нежности и драил кожу Кристана так тщательно, как если бы он был палубой, а я - юнгой, которого заставили привести эту палубу в порядок. Повернув Криста на живот, я выжал полотенце ему на спину. Холодная вода полоснула кожу. Нервные окончания Криста сократились, он дернулся. Я успокаивающе погладил его по мокрым от пота волосам.
- Шшшш, - успокаивающе пробормотал я. – Все в порядке.
Но в порядке ничего не было: мое сердце заходилось, мне бешено хотелось обнять Криста, завернуть его в одеяло и вычеркнуть из памяти все, что между нами произошло. Мне хотелось познакомиться с ним настоящим, с Кристаном, который не будет задирать простого небогатого паренька из глубинки, с Кристаном, который полностью в моей власти.
Ощущая, как ходят мышцы под моей ладонью, я неторопливо вел полотенце к поджарым ягодицам Криста. Исследуя каждую клеточку, я, закусив губу, любовался парнем, обнявшим подушку. Тело Моргана уже не было таким горячим как раньше. Я вполне мог прекратить процедуру и оставить его одного справляться с остаточным явлением стресса, однако я, повинуясь внутренним позывам, гладил спину Моргана. Мою руку отделяла от его кожи только мягкая мокрая ткань. Под гнетом любопытства я отбросил полотенце в сторону и протянул ладонь вперед. Сантиметр – и я коснулся бы Моргана. Но тот неожиданно пришел в себя, очнулся, моментально оценил обстановку и, перевернувшись, перехватил мою руку.
Словно застуканный на месте преступления, я отводил глаза в сторону. Крист, соображающий туго, не обратил внимания на мой яркий румянец и на мое испуганное выражение лица.
- Решил воспользоваться моей слабостью? – гневно вопросил он, очевидно, подумав, что я затеял нечто грандиозно-унизительной для его персоны.
Удивленно хлопнув ресницами, я вытаращился на него, не совсем здорового, но до одури недовольного. Обнаженный, он полубоком сидел ко мне, вцепившись в мое запястье так, будто собирался его сломать.
- Натешился, Фишер? – надтреснуто поинтересовался Крист.
Его перекосило от неприязни. Он презирал меня за то, что я удостоился чести видеть Его Величество не в лучшей форме. Он быстро оглядывал себя с головы до ног, истово силясь найти хоть какой-нибудь след моего воображаемого преступления. Морган на самом деле убедил себя, что я подлым образом поизмываюсь над ним, бредящим и температурящим. Я не верил своим глазам: Крист считал меня подлецом и ублюдком. Это больно ранило мою гордость.
Вырвав руку из его некрепкого захвата, я резко встал, одарил недавнего больного яростным взглядом и отчеканил:
- Ты идиот, Морган.
Тот скривился, как от уксуса, сощурился и сипло сказал:
- Даже. Не. Надейся. Меня. Переиграть. Малыш.
Я коротко хохотнул, отчаливая к креслу. Отвечать вызовом на вызов было бы неучтиво, ибо Морган и так понял всю плачевность своего положения, как только спустил ноги с кровати. Выругавшись и прокляв меня и всех моих родственником на чем свет стоит, Морган заткнулся и лег обратно на постель. Он тупо таращился в потолок и специально делал все возможное, чтобы не уснуть. Идиот был до чертиков упрям в своем стремлении не уступить мне. А так как я, уже давным-давно проснувшийся, повторял доклад, коий грозился спросить директор, Морган тоже принципиально не смыкал глаз. Он пристально вглядывался в меня, скорее всего, силясь обнаружить хоть какое-то подобие злорадства. Но так как я намеренно не обращал на него внимания и усердно читал, Морган немного расслабился. Наблюдая за тем, как я мерно перелистываю страницы, он всеми фибрами показывал, как легко я отделался. И его напыщенный, полубольной вид начал меня раздражать.
- Накинь одеяло, - сквозь зубы посоветовал я, не отрываясь от доклада.
Морган целенаправленно скинул с себя и тот уголок простыни, который прикрывал бедра. Теперь Король Всея Бедфорда красовался передо мной своим чахлым великолепием, что не могло не вызвать у меня улыбку, которую я праведно скрыл печатными листами.
Время текло. Приближался девятый час. За тот период, что я, уткнувшись носом, изучал текст, я мог бы сто пятьдесят раз этот текст выучить. Я же, в банном халате, недоспавший, глупо пялился на знакомые буквы. Смысл написанного нещадно исчезал. Натешившись своим бессилием, я шваркнул доклад на стол. Надо было срочно занять себя хоть чем-то, чтобы не нарваться на ссору с Морганом, прикрывшим глаза и наконец задремавшим.
Скользнув по комнате безразличным взглядом, я тут же нашел дело: на полу так и остались валяться пресловутые осколки некогда дорогущей вазы. Пронизанные кое-где капельками крови, они были кучей свалены неподалеку от кровати.
Покосившись на притихшего и мирно дрыхнущего Кристана, я браво шагнул к "полю битвы". Веник и совок нашлись в углу на балконе, так что к уборке я приступил, можно сказать, профессионально. Тихонько, чтобы не потревожить не в меру капризного Кристана, я аккуратно сгреб на совок крупные осколки. Оставалось только подумать, куда их деть после того, как я соберу всё. Застыв в позе мыслителя, я упустил тот памятный момент, когда Морган очнулся от своего недолгого забытья. Проснулся парень в темпе: увидев перед собой меня, мечтательно разглядывающего пол, усыпанный битым стеклом, Крист чуть с катушек не слетел:
- Какого черта ты делаешь? – заорал он так, что я машинально повернулся к нему.
- Убираюсь, - резонно сообщил я Кристу.
Тот взбеленился. Фиалковые глаза затянуло яростью.
- На это есть прислуга, Фишер! Оставь все как есть! – повелительно рыкнул он, с ужасом глядя на то, как я, невзирая на его окрик, продолжил свое занятие.
- Я сказал, перестань! – прибавив громкости, приказал Крист.
Я выпрямился. Меня напрягало такое поведение Моргана. По какому праву он отдает команды? Кто разрешал ему мне указывать?
Поджав губы, я неприязненно прищурился.
- И что будет, если я продолжу? – иронично вопросил я. – Ты прикончишь меня взглядом?
Лицо Криста побагровело. Шутку он не оценил. Привстав на постели, он потянулся вперед. От подушки-то парень, конечно, оторвался, но на большее силенок не хватило: ночной жар дал о себе знать.
- Просто лежи спокойно, идиот, - пробормотал я, нагибаясь снова к полу. Осталось всего-то убрать парочку мелких осколочков – и можно безбоязненно топать по перепачканному кровью ковру ногами.
Разглядев между ворсинками яркое поблескивание, я наклонился ниже и неловко поднял частичку вазы. Ойкнув, я уставился на проколотый палец: из маленькой ранки показалась крупная алая капля.
- Черт, - стремительно шваркнув осколок в кучу ему подобных, тихо выругался я.
А в следующий момент Морган таки встал с кровати и подскакал ко мне так резво, будто я собрался отдать концы прямо здесь и сейчас.
- Ты ненормальный? – хватая меня за пораненную руку, огорошил он.
Развернув мою ладонь, Крист увидел маленькую ранку и, потянув запястье вверх, сунул в рот кончик проколотого пальца.
Я так и застыл, широко открыв глаза. Хорошо, что я оставил совок на полу и вторая моя рука была свободной, ибо в противном случае я обязательно бы уронил свою ношу на пол. Потрясение мое было столь удручающе ярким, что я не нашел слов, чтобы его выразить вслух.
Морган смотрел на меня. Поразительно требовательным, гневным взглядом. Язык Криста кружил по ранке на моем многострадальном пальце. Горячая слюна облипала кожу, противоречивые, быстрые и яростные движения языка Моргана вызывали во мне непонятное волнение.
Минута мне потребовалась, чтобы прийти в себя и вырвать руку из хватки Криста. Вспыхнув и сжав ладони в кулаки, я тихо поинтересовался:
- Что ты себе позволяешь?
Крист неверяще пялился на меня с секунду, а потом неслабо треснул по макушке.
- Еще пара таких штучек, и я точно сойду с ума! – гавкнул он мне прямо в ухо.
Понимать, что идиот имеет в виду, было некогда: Крист едва держался на ногах. Его шатало из стороны в сторону, как одуванчик в период первоцветения. Его Величеству срочно нужно было сесть.
- Морган, зачем ты встал?! – укладывая его руку себе на плечо, не менее грозно чем он, заорал я. – До тебя что, туго доходит? Или просто мазохист? – указывая на его ступни, поехидничал я.
Морган переставлял ноги катастрофически медленно. Он всем грузом своего немаленького тела навалился на меня и, кажется, даже напустил на себя излишнюю слабость.
- Эй! – когда его ладонь слишком крепко сжала мое предплечье, воскликнул я.
Мы добрались до кровати, и я хотел побыстрее расстаться с повисшим на мне балластом.
- Из-за тебя у меня травма! – напомнил Крист. – Неужели нельзя обращаться с больным поласковей? – эротичным голосом шепнул он мне на ухо.
Я хмыкнул и грубо шваркнул его на кровать. Не ожидавший такой подлянки Морган взвился и со злобной ухмылочкой дернул меня за руку вниз. Я приземлился идиоту прямехонько на грудь.
- Морган, ты в своем уме? – поинтересовался я, чувствуя, как его лапищи привычно стискивают мою талию. – Тебе двигаться нельзя. Ты что вытворяешь?
Он самодовольно прищурился и весомо заметил:
- Но целоваться ведь можно.
Синева его глаз манила как глубокий омут. Даже после болезни Крист оставался все тем же дьявольски сексуальным ублюдком, который получает все, что хочет. Но сегодня был не его день.
Пихнув Криста локтем под дых, естественно, я добился того, что придурок меня отпустил. Он был просто не в том состоянии, чтобы бороться.
Разочарование Моргана было поистине очаровательным. Я бы, честно, любовался им долго-долго, если бы наше с Кристом уединение не нарушил вездесущий директор, который определенно предвкушал прекрасное продолжение утра.
- Мистер Фишер, мистер Морган, - поприветствовал нас мистер Арчибальд кивком головы. – Вижу, вы, мистер Фишер, помогали мистеру Моргану, добраться до ванны? – сам придумал историю директор, удивленно глянув на голого Кристана, который поспешил укрыться.
Небывалая для него стыдливость позабавила меня, и я, широко улыбнувшись, подыграл мистеру Арчибальду:
- Мистер Морган сказал, что не примет мою помощь даже если летом пойдет снег, - удрученно посетовал я, озорно глянув на Криста, сжавшего челюсть.
- Мистер Морган, зачем вы так? – недоумевал толстячок, решивший сегодня поворковать над, по его мнению, нуждающимся в теплоте и заботе Кристаном.
Моргана передернуло от слащавого тона директора. Он послал мне предупреждающий взгляд, но меня уже понесло:
- Видимо, он не доверяет мне заботу о своем бесценном здоровье, - прикинувшись оскорбленным, поделился я своей бедой с директором.
Тот сочувственно потрепал меня по плечу и сделал весомый выговор Моргану:
- Будете капризничать, позвоню вашему отцу и попрошу прислать сиделку! – припечатал мистер Арчибальд, праведно сверкнув своими глазками-щелочками.
Морган весь подобрался. Протест словно пропечатался на его лбу. Парень явно сдерживал порыв наорать на директора так же, как на меня пару минут назад. Но, как ни странно, вдруг угомонившись, Морган нацепил самую сладкую улыбку, на кою был способен.
- Конечно, мистер Арчибальд, я доверюсь мистеру Фишеру. Он, несомненно, поможет мне искупаться… - невзирая на то что слова были обращены к директору, мне было нетрудно догадаться, кому на самом деле Крист посвятил свою маленькую обманку.
Воспоминание о прошлом совместном душе картинками всплыло в памяти. Я покраснел до корней волос и откашлялся.
- Ты не заболел, Фишер? – чересчур заботливо поинтересовался Крист, лаская взглядом мои губы. – Мне ведь не придется, как в прошлый раз…
С меня было достаточно подобного рода издевок.
- Мистер Арчибальд, я готов отвечать! – рьяно обратился я к преподавателю, умоляя его не комментировать мое покрасневшее лицо.
- Хорошо, - подозрительно быстро согласился он, но тут же, как, впрочем, и всегда, устроил подлянку:
- Но начнем мы с мистера Моргана, - повернувшись лицом к нему, директор мило спросил:
- Где ваш доклад, мистер Морган?
Я затаил дыхание. "Боже, сделай чудо! Пусть я останусь в Бедфорде! Пусть…" – истово повторял я про себя.
- Фишер, вытащи вооон оттуда, - царственно махнув рукой на стул, где почивала кожаная сумка для документов, Морган завершил свою мысль: - белую папку.
Я неверяще потопал к стулу, все ещё ожидая подвоха. Но папка была на месте. Я облегченно достал её и с надеждой протянул директору.
- Что ж, - добрая улыбка ушла с лица мистера Арчибальда, что было плохим знаком. – Вы сами писали это, мистер Морган? – листая доклад, поинтересовался приунывший директор.
С меня десять потов сошло, прежде чем Кристан ответил "да".
- Прекрасно, - иронично подняв бровь, подытожил ему одному ведомые размышления мистер Арчибальд.
А дальше он принялся засыпать Криста такими вопросами, что даже я бы растерялся, если бы на меня так яростно нападали. Но Морган был поразительно спокоен. Ни один мускул лица не дернулся, ни одно неловкое движение не выдало, что ему неприятен допрос. Крист просто отвечал – тихо, уверенно, будто для него было в порядке вещей доказывать свое авторство.
Я с изумленьем обнаружил, что в чем-то наши точки рения с Морганом схожи. Во всяком случае, мы одинаково смотрели на то направление литературы, которое поручил Кристу раскрыть мистер Арчибальд. Признаться, кое-где корявые фразы и отхождение от теории выдавали некоторую неподготовленность Криста. Но все это можно было списать на то, что ему не дали времени подготовиться.
- Откуда вы брали информацию по авторам… - далее шел нудный список авторов, интересующих мистера Арчибальда.
Морган запнулся. Он возвел глаза к потолку, явно перебирая в памяти учебники, по которым готовился к докладу. Мистер Арчибальд удовлетворенно сложил руки на груди. Для него было совершенно понятно, что Крист содрал текст у кого-то из знакомых или заказал доклад через интернет. Но я был на девяносто процентов уверен, что Морган делал его сам. Невозможно, просто нереально было ответить на все те каверзные придирчивые вопросы верно, если ты схалтурничал.
- Из… - не выдержав, подсказал я.
Морган перестал пялиться на потолок и посмотрел на меня – шокированно, испытывающе. Я встретил его взгляд прямо, искренне. Впервые со дня нашего знакомства я взаправду уважал этого эгоистичного, взрывоопасного нахала, перевернувшего мою скромную жизнь вверх тормашками.
Директор не успел ничего сказать. Морган, вновь повернувшись к нему, отчеканил:
- Извнеополитический трактат. 1891 года издания. Под редакцией… - в общем, он выдал такой поток информации, что мистеру Арчибальду ничего не оставалось, кроме как жалко выдохнуть:
- Блестяще… Не ожидал, что когда-то услышу от вас подобный ответ, мистер Морган.
И Крист с удовольствием вернул мне причитающееся:
- Это заслуга мистера Фишера. Он просто поразил меня своим… - Крист запнулся, подбирая нужное слово тому инциденту в библиотеке. – Своим энтузиазмом, - подобострастно сообщил Морган и нахально подмигнул мне.
- Я не… - довелось сказать мне, прежде чем директор заковал меня в цепи рабства:
- В таком случае, почему бы вам, мистер Фишер, какое-то время не позаниматься с мистером Морганом? – вдохновенно предложил он. И пока я не замахал руками, отнекиваясь, принялся торговаться:
- А я освобожу вас от моих лекций и засчитаю вам зачет автоматом, если мистер Морган достойно сдаст свой экзамен… - лапки мистера Арчибальда сложились почти в молитвенном жесте.
На лице мужчины отразилась такая неподдельная надежда, что мне стало совестно. Но, какими бы ни были перспективы радужными, отказаться я был обязан.
- Я… - сглотнув, начал я разрушать мечты директора.
- Он согласен, - опередил меня Крист, явно обрадованный предложению.
Я по искрящимся глазам видел, что парень уже что-то задумал. Пора было кончать спектакль.
- Я… - вторично ринулся я отстаивать свои интересы, но в этот раз меня оборвал директор, масляно подмигнувший мне.
- Вот и славно, - обрадованно хлопнул он меня по плечу. – Удачи вам, мистер Фишер! – пожелал хитрый лис и поторопился выскользнуть за дверь, очевидно, зная, что в противном случае я вцеплюсь в полы его пиджака и начну канючить, чтобы он отменил свое решение.
- Я не буду твоим репетитором! – когда за директором захлопнулась дверь, поставил я Криста в известность.
Тот расхохотался мне в лицо.
- И не сдашь курс Арчибальда? – издевательски проговорил Морган. – Да брось. На тебя это не похоже…
Крист расселся на кровати, расставил руки в стороны и положил на спинку по разные стороны от головы. Ни дать ни взять: Король Всея Бедфорда.
Я ненавидел его мерзкий прищур, и его насмешливый голос я тоже ненавидел. Да и Крист не жаловал меня приязнью. Мы терпеть не могли друг друга, собачились каждую свободную минуту. Но мы оба знали: Крист прав – отступиться я не могу. Черт побери, Морган снова обскакал меня! Засранец!
- Ты об этом пожалеешь! – тихо пообещал я Моргану, хватая школьную форму и направляясь в ванную, чтобы переодеться.
- Не думаю… - донесся мне вслед приторный ответ Криста.
Я искренне надеялся, что в течение "нашей совместной работы" мы хотя бы не поубиваем друг друга.
День начался отвратно. Я с сомнением ждал его продолжения…
*
И правильно, что надежд на лучшее я не возлагал, потому как уже на первом уроке, мною нелюбимой физике произошел странный и, честно признаться, выбивший меня из колеи случай.
Будучи в отвратном расположении духа, я хмуро уселся за первую парту и утупился в тетрадь. Конспекты по оптике вызывали во мне чувство, граничащее с отрицанием – я искренне не любил оное ответвление физики. Глаза глупо бегали по строчкам, я полностью сосредоточился на своем почерке. Обычно одноклассники, завидев, что я сосредоточен на зубрежке, не обращали на меня никакого внимания. У них была куча тем, которую можно было обсудить и без меня. Однако сегодня, днем спустя памятной эзотерики, ученики жаждали получить грязные подробности наказания, которым наградил меня, Брановски и Моргана мистер Арчибальд.
- И Морган правда мыл автобус? – удивленно переспрашивали бедфордовцы, ожидая, что я кивну, подтверждая.
- А президент не воспользовался своим положением? – восклицал некто из толпы.
Я уже сбился со счета: столько вопросов мне задали. Меня бесила роль пересказчика, я культурно силился объяснить, что сказочник из меня никудышный, но одноклассники, сгрудившись кучкой вокруг меня, рьяно игнорировали мои отнекивания.
Я даже смирился: один за другим парни придумывали небылицы о Кристе и требовали от меня лишь подтверждения или опровержения. В таком режиме выучить параграф было, конечно сложно, но хоть врать мне не приходилось…
В принципе, первые пять минут я удовлетворял потребность учеников в познании истины. Пять прекрасных минут до тесного знакомства с Томасом Вулфом.
- Думаешь, ты теперь самый крутой, если общаешься с Брановски и Морганом? – "тепло" осведомился кто-то за моей спиной.
Гул остальных голосов смолк. Я озадаченно обернулся, чтобы встретиться лицом к лицу с молодым человеком, презрительно глядящим на меня. Примерно моего телосложения, с кислой, явно постоянно пасмурной физиономией, Томас Вулф мало походил на выскочку. Его с трудом можно было отнести к тому типу парней, которые без разбору говорят все, что взбредет на ум. Этот в меру скромный и целеустремленный парень всегда нравился мне своей усидчивостью и рвением к учебе. За все время моего пребывания в Бедфорде Томас высовывался редко. Он был не любителем шушукаться на переменках и балагурить на уроках. Он был серой мышкой, ничем не выделяющимся блеклым пятном на общем пестром фоне бедфордовцев.
Именно поэтому – потому что Вулф никогда не выделялся – меня поразил его дерзкий тон.
- И не надоело тебе приплясывать перед Крисом? – криво ухмыльнувшись, поинтересовался парень.
Он смотрел на меня тусклыми, затравленными серыми глазами. Смотрел так, будто я был причиной всех бед и неудач, свалившихся на него с неба. Смотрел пристально, до неприятного внимательно. "Я знаю, что Морган поимел тебя…" – словно кричал этот странный, намеренно надменный взгляд. А мне становилось не по себе от неприязни, которой, к моему сожалению, лучился весь Вулф от кончиков коротких русых волос до кончиков длинных аристократичных пальцев.
Выпрямившись на стуле, коротко сглотнув, я метнул в Томаса вызывающий взгляд, который ничуть не смутил присевшего на кончик соседней с моей парты Вулфа.
- О чем ты? – вздернув подбородок, зло шикнул я. Наживать очередного врага в Бедфорде очень не хотелось.
Подозрительно вдохновенно Вулф хохотнул. Его смешок был рваным и колким. От этого смешка у меня по спине пробежали мурашки.
- Всего лишь о том, что Морган выкинет тебя за ненадобностью сразу же, как только ты перестанешь его развлекать.
Тон Томаса и его скривившийся в подобии ухмылки рот, напыщенность парня, плюс правдивая колкость фразы служили весомыми доказательствами того, что Вулф на своей шкуре испытал все, что прогнозировал в скором будущем мне.
Слева от меня одноклассник сказал своему товарищу: "Началось…", и я с необычайной прозорливостью отметил: на Томаса многие покосились недоброжелательно, что не помешало моему нежданному собеседнику дополнить свою емкую речь:
- Так что удачи! Будь и дальше петрушкой на руке! Развлекай нас небылицами о распрекрасном Моргане! – такого красноречия у Вулфа с начала года не наблюдалось. Молодой человек, невзирая на явно раздраженные просьбы окружающих заткнуться, все же полоснул меня бойким окончанием речи:
- Тень Моргана…
Кажется, я вскочил так рьяно, что отодвинул парту. Будь у меня минута или две, я бы с удовольствием ввязался в драку, однако между мной и Вулфом вырос староста класса – долговязый, миролюбивый Родерик Патрик.
- Прости Томми, Фишер. У него с Морганом свои счеты, - предотвращая мое столкновение с заносчивым Вулфом, мягко улыбнувшись, сообщил Ро(как его обычно называли меж собой сокурсники).
Ро был соседом по комнате Вулфа. Этим фактом можно было объяснить его вмешательство в наши с Томасом разборки. Степенный, вечно отдувающийся за весь класс Патрик постоянно выступал буфером между учениками и учителями. Он не стеснялся высказать своего мнения, не хамил, частенько сдавал зачинщиков какой-нибудь суперумной выходки, однако бедфордовцы никогда не были в претензии. Своим легким характером и умением аккуратно указывать на чужие ошибки староста завоевал неплохую репутацию. Даже я, признаться, уважал его. При всем при том, что к своим одноклассникам я относился как к потенциальным врагам, готовым растерзать меня в клочья за любую, самую мелкую ошибку.
- И какие такие счеты? – натянуто спросил я Ро, сбрасывая его руку с плеча.
Родерик удивленно моргнул: очевидно, не ожидал от меня столь негативной реакции. Но, взглянув на то, как зло я прищурился и как хмуро покосился на поджавшего губы "Томми", Патрик покачал головой:
- Ты на какой планете живешь, Гордон? – удивленно посетовал он.
Меня вечно обвиняли в том, что я плевать хотел на происходящее перед моим носом. Но что поделать? Когда тебя травят и когда ты все время напряжен, сплетни и интриги, не касающиеся лично тебя, как-то волнуют мало. Наверное, и моя неосведомленность относительно Вулфа была из той же оперы: мне просто было чихать на всех одноклассников. Я и имен-то некоторых из них не знал. В общем, упрек Ро был справедливым, но признавать этого я не жаждал:
- Если у Вулфа претензии к Моргану, то пусть идет и выскажет их Моргану, - раздраженно посоветовал я, с радостью отмечая, что лицо того, к кому я обращался, побагровело. – Я всего-навсего сосед Кристана по комнате, - продолжил свой милый монолог я. – Вулф должен извиниться за свои грубые слова в мой адрес, не находишь? – испытывающе посмотрел я на Родерика, который истово пытался справиться со своими эмоциями.
Блеснув глазами и глубоко вздохнув, он уставился на меня как на седьмое чудо света. Кажется, моя отповедь лишила старосту дара речи. Однако мои слова задели не только Патрика. Томми, красный и раздосадованный, оттолкнул своего защитника в сторону. Теперь мы стояли напротив друг друга. Вулф, едва сдерживающий гневный ответ, и я, скрестивший руки на груди и развязно следящий за тем, как Томас пыжится сдержаться.
- Мне не за что извиняться, - тихо и сдавленно пробормотал он, встречаясь своим колким взглядом с моим – обреченно-понимающим. – Ты жалок, Фишер… мне тебя жаль.
Вулф не сделал ни шага ко мне, не повысил голос, не кинулся в драку. Но его короткая фраза и презрение, с которым он устало посмотрел на меня, произвело на меня большее впечатление, как если бы парень ринулся с пеной у рта отстаивать свою честь.
У меня даже не нашлось подходящего ответа, настолько меня поразила изумительная выдержка Томаса. Холодно улыбнувшись одними уголками губ, он неторопливо двинулся к своей парте. Больше парень ни разу за весь учебный день даже не посмотрел на меня, не говоря уже о продолжении стычки.
Спросить кого-то о том, почему Томми был со мной груб, тоже не представилось возможности: преподаватели как с цепи сорвались перед сессией. На нас, бедфордовцев, обрушилась гора домашних заданий и тьма предзнаменований надвигающихся контрольных.
Мои мысли потекли в ином направлении. Из головы подозрительно быстро вылетели мысли о Вулфе и неприятном утреннем инциденте. Лишь на последнем уроке я понял, что лишь я забыл о случившемся. Томас напомнил о себе очень скоро. Причем напоминание это было неожиданным ударом под дых.
*
Вершиной расписания была классическая литература. К сожалению или счастью, мне предстояло выступить перед классом с не подготовленным должным образом докладом. Уповая на свои ораторские способности, по приказу преподавателя я смело вышел к доске, чтобы продемонстрировать аудитории свое видение исторических мотивов в творчестве Чарльза Диккенса. Автора этого, не буду душой кривить, я не жаловал: со скрипом прочел парочку всем известных произведений. И как уважающий себя молодой человек мог с уверенностью сказать, что Диккенс, сколь сильно я бы его ни уважал, откровенно не мое. Конечно, в своем докладе я не имел права отображать своего отношения к великому писателю, однако белыми нитками было шито: отвечал я неохотно, желая побыстрее отмучиться и сесть на место.
Не укрылась моя откровенная скука от мистера Доуса: он задал пару вопросов, чтобы растормошить меня и аудиторию. Я вяло прокомментировал вопросы, искренне надеясь, что жажда литератора повысить мне оценку не обернется бедой. Надеялся я зря. Я понял это, когда с последней парты третьего ряда донесся равномерный, немного меланхоличный голос Вулфа.
- Я не согласен с мистером Фишером, - ровно вынес он приговор и встал со стула.
Я увидел, как дьявольски спокойно горят его глаза, как надтреснуто равнодушно поднимается и опускается грудь. Вулф распрямил плечи и, подождав, пока преподаватель предоставит ему слово, подчеркнуто жестко глянул на меня, застывшего около доски, ошарашенного и смущенного.
- Фишер коснулся лишь моральных принципов Диккенса и их художественного воплощения согласно христианскому аспекту творческого наследия. Однако мистер Фишер не отметил, что деяния эпохи, а именно эпохи викторианской Англии Чарльз Диккенс воспринимал иначе, чем инакописцы, привыкшие приписывать Англии чопорное спокойствие, упорядоченность и стабильность.
Я скрипнул зубами. Смяв первый лист доклада в пальцах, я с обидой посмотрел на мистера Доуса, кивающего всякий раз, как Вулф продолжал свои поправки после выпендрежных секундных пауз.
- Совсем иначе видел Англию один из крупнейших прозаиков девятнадцатого века, - сухо улыбнувшись мне, сообщил Томас.
Он был поразительно ироничен в своих высказываниях. Я знал, что Вулф прикапывается к докладу лишь для того, чтобы насолить мне. Ему прекрасно было известно, что моя тема узко ограничена. Дополнительные сведения мне было выдавать необязательно. И все же Томми целенаправленно топил мою заслуженную "А" в своих потоках никому не нужной информации.
- Не было сказано и о том, что размышления о времени, о его быстротечности, о месте человека в меняющемся мире, о направлении развития человечества и Англии, в частности, занимают в художественном творчестве и публицистике Диккенса разных лет значительное место. Разве не воплощались они в его романе "Большие надежды", мистер Фишер? – теребя краешек бокового кармана пиджака, Вулф презрительно скривился, показывая всем своим видом, как убог и нечитабелен мой доклад.
Мне стало душно. Расслабив галстук, я боковым зрением отметил, что преподаватель с угасающей надежной поглядел на меня.
- Мистер Фишер, вы можете что-либо дополнить? – фальшиво бодро спросил мистер Доус.
Я глубоко вздохнул, сжал губы и одарил Вулфа по-моргански испепеляющим взглядом. Закрыв доклад, я шваркнул его на учительский стол. Мистер Доус шокированно моргнул и открыл было рот, чтобы узнать, какого черта я творю. Но этого не потребовалось. Я отошел от учительского стола и сделал шаг вперед, к притихшей изумленной аудитории. Я уже знал, что вступаю в бой, как знал, что мой противник столь же эрудирован и столь же литературно подкован, как и я. Сражение обещало быть горячим. Что ж, мне нужна была стипендия, которая выплачивалась каждому лучшему ученику в классе. И делиться ею с Вулфом я не собирался. Мне нужна была эта чертова стипендия, чтобы оплачивать учебу дальше. Мне она была необходима как воздух. И если ради неё мне нужно опустить какого-то вредного мальчишку, решившего поиграть в зазнайку, я согласен. В конце концов, это даже интересно: обставлять кого-то посредством своих знаний.
Скрестив ноги, я широко улыбнулся Вулфу.
- Я согласен с мистером Вулфом, - язвительно сказал я, скорчив растерянную рожицу. Но тут же посерьезнев, обличительно продолжил:
- С точки зрения Диккенса, нельзя перечеркивать успехи, которых достигло человечество в процессе движения истории, нельзя произвольно расторгать связь времен, преувеличивая значение одного исторического этапа, в данном случае Средневековья и раннего Возрождения, и игнорировать позитивное содержание всех последующих. О невозможности жить только прошлым, игнорируя поступательное движение жизни, предостерегает Диккенс в романе "Тайна Эдвина Друда", где более определенно улавливается современный писателю адрес полемики о человеке, времени и истории.
Азарт в глазах Вулфа не потух. Он ринулся убеждать: мотивы исторической памяти в "Больших надеждах" переплетаются в тесный узел и завязывают сюжет. Томми вдохновенно доказывал всю важность биографии героя. Я же яростно спорил: разве не от противного проще всего отобразить главную суть проблемы.
Со стороны мы, наверное, были похожи на двух петухов в курятнике. Взгляд мистера Доуса скользил то по мне, раскрасневшемуся и безудержно жестикулирующему, то по Вулфу, зло топающему всякий раз, когда я разбивал его теории в пух и прах.
Одноклассники зачарованно слушали диспут. Они в жизни не видели ничего подобного: молчаливый скромный Томас Вулф, открывающий рот только по велению учителя, сам ввязался в полемику. И с кем? Со скандально известным Гордоном Фишером, которого за полгода успели возненавидеть за нетрадиционную ориентацию, зауважать после выступления в актовом зале и, наконец, полюбить за тесное знакомство с Королем Всея Бедфорда. Представление, разыгранное мной и Вулфом, разделило класс на две группы: половина учеников с упоением болела за "Большие надежды" и вставляла весомые поправки в мою теорию, вторая же отстаивала первенство "Тайны Эдвина Друда" и воодушевленно спорила со сторонниками "Больших надежд". Соседи по парте и соседи по ряду настойчиво пихали друг друга локтями, выдавая такие факты о Чарльзе Диккенсе, о которых я никогда даже не слышал. Литератор потирал руки и с удовольствием разжигал дебаты.
Класс превратился в жужжащий улей. Каждый жаждал высказаться, все торопились поделиться своей точкой зрения. Мистер Доус, добрейшей души человек, видавший на своем веку немало выпусков, благородно внимал каждому ученику и каждого хвалил за инициативность. Мы с Вулфом больше не участвовали в дебатах. Мы передали эстафету другим бедфордовцам, зараженным нашим духом соперничества.
Опустошенные, сверкающие глазами, мы смотрели друг на друга безмолвно. Все слова были сказаны, алгоритм нашей вражды запущен. Я понимал, что Вулф, начиная с этой минуты, не упустит ни единого случая выхватить у меня ветвь первенства. Он, середнячок по учебе, со своими недюжими умственными способностями легко мог посоревноваться со мной. Выиграть стипендию у него по моим меркам было достаточно непростой задачей. Однако мы оба готовы были грызть гранит науки до посинения, лишь бы придти к финишу сессии победителями.
Томас Вулф был прекрасно подкован литературно, он неплохо писал контрольные по математике, да и в других предметах не отставал. Меня волновал лишь один вопрос: почему при всем своем высоком уровне интеллекта Вулф настойчиво держался в хвосте по оценкам? Почему этот странный парень, эмоционально непробиваемый, продолжал упорно вбивать свои способности в землю? Для меня, увлеченного учебой и замороченного на самых высоких оценках, это было загадкой, которую мне ещё предстояло разгадать.
А пока, поглощенный холодной сталью его глаз, я присел на край пустующей парты, около которой я, собственно, стоял. Пять минут до звонка мы с Вулфом не отрываясь смотрели друг на друга, будто играли в переглядки. И только после слов учителя о том, что урок окончен, прекратили визуальную дуэль.
Из класса я вышел последним. Мистер Доус трогательно поблагодарил меня за "юношеский пыл и прекрасное знание английских классиков", после чего удовлетворенно поставил в журнал заслуженную "А" и, отчего-то смутившись, передал мне задания для Моргана.
- Мистер Арчибальд просил отдать методички и практический курс вам, мистер Фишер, - как бы извиняясь, пробормотал он.
Я коротко поблагодарил преподавателя и поторопился в кабинет студсовета, чтобы вытащить Эндрю на обед. Воплей одноклассников и предстоящих расспросов я бы в одиночку точно не выдержал.
*
Однако открыв дверь кабинета, я подоспел к разгару очередного спора. На этот раз спору директора с Брановски.
- Он не будет участвовать, мистер Брановски, - повизгивая, тараторил Арчибальд. – Я в курсе, что вы приложили максимум усилий, чтобы убедить вашего товарища, но он просто не в состоянии участвовать! – интонации мистера Арчибальда скакали, голос был похож на расстроенный рояль, который пора уже списать за ненадобностью.
Эндрю стоял перед директором, как узник перед надзирателем: закованный в цепи интеллигентности, Брановски едва ли мог сказать толстячку все, что наболело, потому, раздувая щеки и кусая губы, метал взглядом громы и молнии.
- Но! – злобно пытался он возразить директору, однако тот, потирая лапки, был достаточно непреклонен:
- Раны мистера Моргана заживут не ранее, чем через неделю. Вы же не думаете, что он за пару дней сможет наверстать полугодовой уход из спорта? – жестко рявкнул мистер Арчибальд.
Ему, я уверен, было чертовски невыгодно, чтобы Морган участвовал в заплыве. Директор боялся, что Крист со своим жутким характером превратит соревнование в клоунаду. И в чем-то, конечно, он был прав. Но противное чувство несправедливости давило мне на горло.
Именно это, черт его дери, чувство праведного гнева заставило меня двинуться к верещащему мистеру Арчибальду и уверенно отчеканить:
- Морган будет участвовать.
Я сказал оное с таким уничтожающим самодовольством, что директор удивленно вытаращился на меня, появившегося из ниоткуда.
- Мистер Фишер, вы прекрасно осведомлены о состоянии здоровья мистера Моргана… - начал снова-здорово бдитель правопорядка.
Я прервал его, пока он не обрисовал картину в траурно-плачевных тонах.
- Мистер Морган накололся, только и всего, мистер Арчибальд, - как можно беззаботнее напомнил я. – Половины недели покоя Кристану вполне хватит, чтобы прийти в свое нормально состояние, - уверенно соврал я, прекрасно понимая, что этого времени, естественно, будет мало.
Однако директор, как ни странно, очень быстро пошел на попятную: хмыкнув и недобро прищурившись, он обратился ко мне и Эндрю, который, поразившись моему вмешательству, перестал бросаться словами.
- Я разрешу Моргану участвовать при одном условии, - коварно пообещал директор.
Эн сделал такое лицо, что на его лбу разве что не вырисовалось "только не это!". Я же, будучи не в курсе того, что может потребовать злобный гномик Бедфорда, покорно ждал оглашения вердикта.
- Вы и мистер Фишер отвечаете за концерт, - с видом волка из сказки про красную шапочку лучезарно улыбнулся он. Не хватало только огромных зубов, которые собирались прожевать нас с Брановски за один присест. В остальном директор был ну просто феерически звероподобен.
- Пять номеров – и один из них песня, - мило напомнил он приунывшему и разве что не чертыхающемуся Эну.
Смотреть на друга было просто жалко: он явно боролся сам с собой – внутренние переживания терзали мышцы лица. Желваки ходили ходуном. Брановски торопливо обдумывал, согласиться ему на роль организатора или нет. Я лично проблем никаких не видел: подумаешь, сляпать концерт, что тут такого? В старшей школе были толпы учеников, готовых продать душу дьяволу, чтобы выпендриться со сцены. Выбирай – не хочу!
Но Брановски определенно видел в предложении директора подвох, и, наученный горьким опытом, я, заведомо не знающий всех каверз и проблем, выпавших на мою долю, паниковал.
- Ну, молодые люди? – торопливым жестом подняв руку к очкам и проведя пальцем-сосиской по тонкой оправе, поторопил нас мистер Арчибальд. – Согласны?
Наверное, даже перед алтарем, давая клятву в вечной любви, я не был бы так напуган.
- Ладно, - нехотя кивнул Эндрю, умоляюще поглядев на меня.
Прокляв себя за идиотскую черту – вляпываться в неприятности только чтобы угодить другу – я тоже согласился.
- Вот и прекрасно, - расплываясь в самой подлой ухмылке, порадовался директор.
Кажется, мы освободили его от пренеприятнейшего занятия, и теперь к мистеру Арчибальду вернулось его обычное настроение – счастье от осознания того, что кто-то из его подопечных страдает.
*
- Вот же! – стукнув кулаком по ладони, выругался я, но совесть не позволила пропустить мимо ушей болезненный стон Моргана.
- Он же сам нарывался… - вскакивая с постели, рассуждал я вслух. – Сплошная проблема! – обходя кровать и наклоняясь над Кристаном, пробурчал я.
Король Всея Бедфорда не проснулся. Выглядел он неважно: глаза опухли, лоб огненный, голос хрипит. Кажется, у Криста был жар. Парень ворочался и расстегивал пиджак, определенно мешающий свободе движений.
- Темно… - глухо говорил он, едва ворочая языком.
читать дальшеЯ вынужден был наклониться ниже, дабы понять, что Морган бубнит, однако услышав, с какой интонацией Крист ведет монолог и включившись в самую суть, очень удивился.
- Папа… папа… - шептал Морган надрывно. – Забери меня. Тут темно… папа…
Я видел, какие отношения у Кристана с отцом, видел, что Морган-младший не желал и словом обмолвиться со своим дотошным эгоистичным родителем, поэтому для меня было загадкой, почему Король Всея Бедфорда, будучи в бреду, повторяет "папа, папа, папа". Что же такого сделал его отец, если сын только бредя может позвать его?
Тяжело вздохнув, я прикоснулся пальцами ко лбу Криста. И без градусника было понятно, что Моргану нужно сбить температуру. Вот только в аптечке не было жаропонижающих… Мне оставалось лишь ринуться в ванную и намочить полотенце ледяной водой. Как то ни прискорбно, мне предстояло раздеть Криста и протереть его кожу полотенцем. Иного выхода просто не было.
Конечно, я как порядочный человек не бросил бы соседа по комнате в беде. Даже если этот сосед Кристан Морган, засранец, из-за которого у меня куча неприятностей. Даже если это парень, коего я ненавижу всем сердцем. Ну, или думаю, что ненавижу… Скривившись от мысли, что могу питать к Кристу что-то иное, нежели ненависть, я блекло посмотрел на обессиленного короля, распластавшегося на постели. Вспотевший, рвано дышащий, он не внушал ничего, кроме желания оживить его, вернуть в состояние "снова готов злиться и доводить Гордона Фишера". Смотреть на поникшего, сломленного Моргана было наказанием.
Да, я был кретином, да, любой на моем месте просто порадовался бы, что его врагу плохо, но я испытывал щемящую жалость, мерзкую нежность и ещё очень странно чувство, толкнувшее меня заботливо убрать со лба Кристана взмокшую челку.
- Ты… ты… - неожиданно схватив мою руку и распахнув глаза, бессмысленно прохрипел Крист.
- Морган? – позвал я, почувствовав, как горит запястье в том месте, где он пережал его огненной ладонью.
Крист приподнял голову и попытался сесть. Сил не хватило – он рухнул обратно, на простыни.
- Ты мне должен… Брановски… должен… - закрывая глаза и снова уходя в себя, рыкнул Крист.
Я с удовольствием бы его ударил за бравое вступление! С каждой такой фразой "Брановски, ты мне должен" или "Брановски, ты поступил не как друг" я стоически скрипел зубами и молчал. Не мог же я тряхнуть Кристана и заявить:
- Либо ты мне сейчас все рассказываешь, либо заткнись и никогда больше не смей сбивать меня с толку!
Меня душило любопытство относительно давней ссоры закадычных друзей, я кипел от злобы и отчего-то комплексовал. Ведь я не был окончательно уверен, что Эндрю, помирись он с Кристом, останется со мной в хороших отношениях. Быть может, эти двое, объединившись, быстренько сживут меня со свету и будут мудро править Бедфордом!
Самолично поддевая пуговицы на рубашке Моргана и освобождая их из оков петелек, я внимательно вглядывался в тревожное лицо Криста.
- Эй, Морган, - риторически обратился я к сопящему идиоту. – Как думаешь, ты поблагодаришь меня за то, что я возился с тобой ночью?
Естественно, ответом мне была тишина.
Стянув с покорного, абсолютно несопротивляющегося Криста рубашку, я потянулся к молнии на штанах. Невеселая улыбка скользнула по губам. Как иронично получилось: я не согласился расстегнуть эти самые штаны тогда, когда Крист так сильно оного страждал, а теперь, пусть даже меня об этом и не просили, преспокойно тяну за язычок молнии. Если бы Крист был в сознании, он бы по-любому оценил всю комичность данной ситуации. Но Морган вряд ли соображал, что я делаю. Скинь я его из окна, он, наверное, и тогда не открыл бы глаз. Его густые черные ресницы веером лежали на красных щеках. Уши Моргана горели. Губы были приоткрыты. Кристан ёжился от свежего воздуха и наивно пытался завернуться в одеяло. Я настойчиво отобрал его у Короля Всея Бедфорда.
- Как дите малое, - фыркнул я, стоило Кристу шикнуть "эй!" и пошарить в поисках пропажи вокруг себя.
- Мне холодно! – гаркнул Его Величество во сне, очевидно, приказывая своим стражам согреть королевские мощи.
С радостью я шваркнул ему на лоб холодное мокрое полотенце. Идиот тут же попытался его сбросить. Мне пришлось чуть ли не лечь поперек Кристана, чтобы тот успокоился и согласился полежать спокойно.
- В болезни он ещё более невыносим… - пожаловался я спинке кровати.
Подвинув Моргана на середину ложа, я уселся подле блаженно улыбнувшегося Криста. Настроение Моргана менялось каждые пять минут. Я уже успел наслушаться оскорблений и натерпеться шлепков по всем частям тела.
- Да что ты!!! – когда Крист в очередной раз заехал мне ладонью по спине, я чуть не вернул ему удар.
Бедолагу спасло лишь то, как протяжно и жалобно он застонал. Безвредный, шмыгающий носом, он полностью успокоился, когда я взял его за руку.
- Ммммм… - невнятно промычал Крист, сжимая пальцами мою левую ладонь.
Черты лица Криста разгладились, он облегченно вздохнул и засопел ровнее. Я неловко провел полотенцем вдоль по его шее, промокнул живот, покраснел, отвел взгляд и, отвернувшись, протер бедра. Морган податливо выгнулся, помогая мне исследовать его тело. Осмелев, я любознательно усилил нажим руки. Кристан крепче сжал мою ладошку.
- а…л…шшш, - невнятно произнес он абракадабру. Почему же я сложил из этих нечленораздельных звуков "малыш"?
Разозлившись на себя, я отринул всякие нежности и драил кожу Кристана так тщательно, как если бы он был палубой, а я - юнгой, которого заставили привести эту палубу в порядок. Повернув Криста на живот, я выжал полотенце ему на спину. Холодная вода полоснула кожу. Нервные окончания Криста сократились, он дернулся. Я успокаивающе погладил его по мокрым от пота волосам.
- Шшшш, - успокаивающе пробормотал я. – Все в порядке.
Но в порядке ничего не было: мое сердце заходилось, мне бешено хотелось обнять Криста, завернуть его в одеяло и вычеркнуть из памяти все, что между нами произошло. Мне хотелось познакомиться с ним настоящим, с Кристаном, который не будет задирать простого небогатого паренька из глубинки, с Кристаном, который полностью в моей власти.
Ощущая, как ходят мышцы под моей ладонью, я неторопливо вел полотенце к поджарым ягодицам Криста. Исследуя каждую клеточку, я, закусив губу, любовался парнем, обнявшим подушку. Тело Моргана уже не было таким горячим как раньше. Я вполне мог прекратить процедуру и оставить его одного справляться с остаточным явлением стресса, однако я, повинуясь внутренним позывам, гладил спину Моргана. Мою руку отделяла от его кожи только мягкая мокрая ткань. Под гнетом любопытства я отбросил полотенце в сторону и протянул ладонь вперед. Сантиметр – и я коснулся бы Моргана. Но тот неожиданно пришел в себя, очнулся, моментально оценил обстановку и, перевернувшись, перехватил мою руку.
Словно застуканный на месте преступления, я отводил глаза в сторону. Крист, соображающий туго, не обратил внимания на мой яркий румянец и на мое испуганное выражение лица.
- Решил воспользоваться моей слабостью? – гневно вопросил он, очевидно, подумав, что я затеял нечто грандиозно-унизительной для его персоны.
Удивленно хлопнув ресницами, я вытаращился на него, не совсем здорового, но до одури недовольного. Обнаженный, он полубоком сидел ко мне, вцепившись в мое запястье так, будто собирался его сломать.
- Натешился, Фишер? – надтреснуто поинтересовался Крист.
Его перекосило от неприязни. Он презирал меня за то, что я удостоился чести видеть Его Величество не в лучшей форме. Он быстро оглядывал себя с головы до ног, истово силясь найти хоть какой-нибудь след моего воображаемого преступления. Морган на самом деле убедил себя, что я подлым образом поизмываюсь над ним, бредящим и температурящим. Я не верил своим глазам: Крист считал меня подлецом и ублюдком. Это больно ранило мою гордость.
Вырвав руку из его некрепкого захвата, я резко встал, одарил недавнего больного яростным взглядом и отчеканил:
- Ты идиот, Морган.
Тот скривился, как от уксуса, сощурился и сипло сказал:
- Даже. Не. Надейся. Меня. Переиграть. Малыш.
Я коротко хохотнул, отчаливая к креслу. Отвечать вызовом на вызов было бы неучтиво, ибо Морган и так понял всю плачевность своего положения, как только спустил ноги с кровати. Выругавшись и прокляв меня и всех моих родственником на чем свет стоит, Морган заткнулся и лег обратно на постель. Он тупо таращился в потолок и специально делал все возможное, чтобы не уснуть. Идиот был до чертиков упрям в своем стремлении не уступить мне. А так как я, уже давным-давно проснувшийся, повторял доклад, коий грозился спросить директор, Морган тоже принципиально не смыкал глаз. Он пристально вглядывался в меня, скорее всего, силясь обнаружить хоть какое-то подобие злорадства. Но так как я намеренно не обращал на него внимания и усердно читал, Морган немного расслабился. Наблюдая за тем, как я мерно перелистываю страницы, он всеми фибрами показывал, как легко я отделался. И его напыщенный, полубольной вид начал меня раздражать.
- Накинь одеяло, - сквозь зубы посоветовал я, не отрываясь от доклада.
Морган целенаправленно скинул с себя и тот уголок простыни, который прикрывал бедра. Теперь Король Всея Бедфорда красовался передо мной своим чахлым великолепием, что не могло не вызвать у меня улыбку, которую я праведно скрыл печатными листами.
Время текло. Приближался девятый час. За тот период, что я, уткнувшись носом, изучал текст, я мог бы сто пятьдесят раз этот текст выучить. Я же, в банном халате, недоспавший, глупо пялился на знакомые буквы. Смысл написанного нещадно исчезал. Натешившись своим бессилием, я шваркнул доклад на стол. Надо было срочно занять себя хоть чем-то, чтобы не нарваться на ссору с Морганом, прикрывшим глаза и наконец задремавшим.
Скользнув по комнате безразличным взглядом, я тут же нашел дело: на полу так и остались валяться пресловутые осколки некогда дорогущей вазы. Пронизанные кое-где капельками крови, они были кучей свалены неподалеку от кровати.
Покосившись на притихшего и мирно дрыхнущего Кристана, я браво шагнул к "полю битвы". Веник и совок нашлись в углу на балконе, так что к уборке я приступил, можно сказать, профессионально. Тихонько, чтобы не потревожить не в меру капризного Кристана, я аккуратно сгреб на совок крупные осколки. Оставалось только подумать, куда их деть после того, как я соберу всё. Застыв в позе мыслителя, я упустил тот памятный момент, когда Морган очнулся от своего недолгого забытья. Проснулся парень в темпе: увидев перед собой меня, мечтательно разглядывающего пол, усыпанный битым стеклом, Крист чуть с катушек не слетел:
- Какого черта ты делаешь? – заорал он так, что я машинально повернулся к нему.
- Убираюсь, - резонно сообщил я Кристу.
Тот взбеленился. Фиалковые глаза затянуло яростью.
- На это есть прислуга, Фишер! Оставь все как есть! – повелительно рыкнул он, с ужасом глядя на то, как я, невзирая на его окрик, продолжил свое занятие.
- Я сказал, перестань! – прибавив громкости, приказал Крист.
Я выпрямился. Меня напрягало такое поведение Моргана. По какому праву он отдает команды? Кто разрешал ему мне указывать?
Поджав губы, я неприязненно прищурился.
- И что будет, если я продолжу? – иронично вопросил я. – Ты прикончишь меня взглядом?
Лицо Криста побагровело. Шутку он не оценил. Привстав на постели, он потянулся вперед. От подушки-то парень, конечно, оторвался, но на большее силенок не хватило: ночной жар дал о себе знать.
- Просто лежи спокойно, идиот, - пробормотал я, нагибаясь снова к полу. Осталось всего-то убрать парочку мелких осколочков – и можно безбоязненно топать по перепачканному кровью ковру ногами.
Разглядев между ворсинками яркое поблескивание, я наклонился ниже и неловко поднял частичку вазы. Ойкнув, я уставился на проколотый палец: из маленькой ранки показалась крупная алая капля.
- Черт, - стремительно шваркнув осколок в кучу ему подобных, тихо выругался я.
А в следующий момент Морган таки встал с кровати и подскакал ко мне так резво, будто я собрался отдать концы прямо здесь и сейчас.
- Ты ненормальный? – хватая меня за пораненную руку, огорошил он.
Развернув мою ладонь, Крист увидел маленькую ранку и, потянув запястье вверх, сунул в рот кончик проколотого пальца.
Я так и застыл, широко открыв глаза. Хорошо, что я оставил совок на полу и вторая моя рука была свободной, ибо в противном случае я обязательно бы уронил свою ношу на пол. Потрясение мое было столь удручающе ярким, что я не нашел слов, чтобы его выразить вслух.
Морган смотрел на меня. Поразительно требовательным, гневным взглядом. Язык Криста кружил по ранке на моем многострадальном пальце. Горячая слюна облипала кожу, противоречивые, быстрые и яростные движения языка Моргана вызывали во мне непонятное волнение.
Минута мне потребовалась, чтобы прийти в себя и вырвать руку из хватки Криста. Вспыхнув и сжав ладони в кулаки, я тихо поинтересовался:
- Что ты себе позволяешь?
Крист неверяще пялился на меня с секунду, а потом неслабо треснул по макушке.
- Еще пара таких штучек, и я точно сойду с ума! – гавкнул он мне прямо в ухо.
Понимать, что идиот имеет в виду, было некогда: Крист едва держался на ногах. Его шатало из стороны в сторону, как одуванчик в период первоцветения. Его Величеству срочно нужно было сесть.
- Морган, зачем ты встал?! – укладывая его руку себе на плечо, не менее грозно чем он, заорал я. – До тебя что, туго доходит? Или просто мазохист? – указывая на его ступни, поехидничал я.
Морган переставлял ноги катастрофически медленно. Он всем грузом своего немаленького тела навалился на меня и, кажется, даже напустил на себя излишнюю слабость.
- Эй! – когда его ладонь слишком крепко сжала мое предплечье, воскликнул я.
Мы добрались до кровати, и я хотел побыстрее расстаться с повисшим на мне балластом.
- Из-за тебя у меня травма! – напомнил Крист. – Неужели нельзя обращаться с больным поласковей? – эротичным голосом шепнул он мне на ухо.
Я хмыкнул и грубо шваркнул его на кровать. Не ожидавший такой подлянки Морган взвился и со злобной ухмылочкой дернул меня за руку вниз. Я приземлился идиоту прямехонько на грудь.
- Морган, ты в своем уме? – поинтересовался я, чувствуя, как его лапищи привычно стискивают мою талию. – Тебе двигаться нельзя. Ты что вытворяешь?
Он самодовольно прищурился и весомо заметил:
- Но целоваться ведь можно.
Синева его глаз манила как глубокий омут. Даже после болезни Крист оставался все тем же дьявольски сексуальным ублюдком, который получает все, что хочет. Но сегодня был не его день.
Пихнув Криста локтем под дых, естественно, я добился того, что придурок меня отпустил. Он был просто не в том состоянии, чтобы бороться.
Разочарование Моргана было поистине очаровательным. Я бы, честно, любовался им долго-долго, если бы наше с Кристом уединение не нарушил вездесущий директор, который определенно предвкушал прекрасное продолжение утра.
- Мистер Фишер, мистер Морган, - поприветствовал нас мистер Арчибальд кивком головы. – Вижу, вы, мистер Фишер, помогали мистеру Моргану, добраться до ванны? – сам придумал историю директор, удивленно глянув на голого Кристана, который поспешил укрыться.
Небывалая для него стыдливость позабавила меня, и я, широко улыбнувшись, подыграл мистеру Арчибальду:
- Мистер Морган сказал, что не примет мою помощь даже если летом пойдет снег, - удрученно посетовал я, озорно глянув на Криста, сжавшего челюсть.
- Мистер Морган, зачем вы так? – недоумевал толстячок, решивший сегодня поворковать над, по его мнению, нуждающимся в теплоте и заботе Кристаном.
Моргана передернуло от слащавого тона директора. Он послал мне предупреждающий взгляд, но меня уже понесло:
- Видимо, он не доверяет мне заботу о своем бесценном здоровье, - прикинувшись оскорбленным, поделился я своей бедой с директором.
Тот сочувственно потрепал меня по плечу и сделал весомый выговор Моргану:
- Будете капризничать, позвоню вашему отцу и попрошу прислать сиделку! – припечатал мистер Арчибальд, праведно сверкнув своими глазками-щелочками.
Морган весь подобрался. Протест словно пропечатался на его лбу. Парень явно сдерживал порыв наорать на директора так же, как на меня пару минут назад. Но, как ни странно, вдруг угомонившись, Морган нацепил самую сладкую улыбку, на кою был способен.
- Конечно, мистер Арчибальд, я доверюсь мистеру Фишеру. Он, несомненно, поможет мне искупаться… - невзирая на то что слова были обращены к директору, мне было нетрудно догадаться, кому на самом деле Крист посвятил свою маленькую обманку.
Воспоминание о прошлом совместном душе картинками всплыло в памяти. Я покраснел до корней волос и откашлялся.
- Ты не заболел, Фишер? – чересчур заботливо поинтересовался Крист, лаская взглядом мои губы. – Мне ведь не придется, как в прошлый раз…
С меня было достаточно подобного рода издевок.
- Мистер Арчибальд, я готов отвечать! – рьяно обратился я к преподавателю, умоляя его не комментировать мое покрасневшее лицо.
- Хорошо, - подозрительно быстро согласился он, но тут же, как, впрочем, и всегда, устроил подлянку:
- Но начнем мы с мистера Моргана, - повернувшись лицом к нему, директор мило спросил:
- Где ваш доклад, мистер Морган?
Я затаил дыхание. "Боже, сделай чудо! Пусть я останусь в Бедфорде! Пусть…" – истово повторял я про себя.
- Фишер, вытащи вооон оттуда, - царственно махнув рукой на стул, где почивала кожаная сумка для документов, Морган завершил свою мысль: - белую папку.
Я неверяще потопал к стулу, все ещё ожидая подвоха. Но папка была на месте. Я облегченно достал её и с надеждой протянул директору.
- Что ж, - добрая улыбка ушла с лица мистера Арчибальда, что было плохим знаком. – Вы сами писали это, мистер Морган? – листая доклад, поинтересовался приунывший директор.
С меня десять потов сошло, прежде чем Кристан ответил "да".
- Прекрасно, - иронично подняв бровь, подытожил ему одному ведомые размышления мистер Арчибальд.
А дальше он принялся засыпать Криста такими вопросами, что даже я бы растерялся, если бы на меня так яростно нападали. Но Морган был поразительно спокоен. Ни один мускул лица не дернулся, ни одно неловкое движение не выдало, что ему неприятен допрос. Крист просто отвечал – тихо, уверенно, будто для него было в порядке вещей доказывать свое авторство.
Я с изумленьем обнаружил, что в чем-то наши точки рения с Морганом схожи. Во всяком случае, мы одинаково смотрели на то направление литературы, которое поручил Кристу раскрыть мистер Арчибальд. Признаться, кое-где корявые фразы и отхождение от теории выдавали некоторую неподготовленность Криста. Но все это можно было списать на то, что ему не дали времени подготовиться.
- Откуда вы брали информацию по авторам… - далее шел нудный список авторов, интересующих мистера Арчибальда.
Морган запнулся. Он возвел глаза к потолку, явно перебирая в памяти учебники, по которым готовился к докладу. Мистер Арчибальд удовлетворенно сложил руки на груди. Для него было совершенно понятно, что Крист содрал текст у кого-то из знакомых или заказал доклад через интернет. Но я был на девяносто процентов уверен, что Морган делал его сам. Невозможно, просто нереально было ответить на все те каверзные придирчивые вопросы верно, если ты схалтурничал.
- Из… - не выдержав, подсказал я.
Морган перестал пялиться на потолок и посмотрел на меня – шокированно, испытывающе. Я встретил его взгляд прямо, искренне. Впервые со дня нашего знакомства я взаправду уважал этого эгоистичного, взрывоопасного нахала, перевернувшего мою скромную жизнь вверх тормашками.
Директор не успел ничего сказать. Морган, вновь повернувшись к нему, отчеканил:
- Извнеополитический трактат. 1891 года издания. Под редакцией… - в общем, он выдал такой поток информации, что мистеру Арчибальду ничего не оставалось, кроме как жалко выдохнуть:
- Блестяще… Не ожидал, что когда-то услышу от вас подобный ответ, мистер Морган.
И Крист с удовольствием вернул мне причитающееся:
- Это заслуга мистера Фишера. Он просто поразил меня своим… - Крист запнулся, подбирая нужное слово тому инциденту в библиотеке. – Своим энтузиазмом, - подобострастно сообщил Морган и нахально подмигнул мне.
- Я не… - довелось сказать мне, прежде чем директор заковал меня в цепи рабства:
- В таком случае, почему бы вам, мистер Фишер, какое-то время не позаниматься с мистером Морганом? – вдохновенно предложил он. И пока я не замахал руками, отнекиваясь, принялся торговаться:
- А я освобожу вас от моих лекций и засчитаю вам зачет автоматом, если мистер Морган достойно сдаст свой экзамен… - лапки мистера Арчибальда сложились почти в молитвенном жесте.
На лице мужчины отразилась такая неподдельная надежда, что мне стало совестно. Но, какими бы ни были перспективы радужными, отказаться я был обязан.
- Я… - сглотнув, начал я разрушать мечты директора.
- Он согласен, - опередил меня Крист, явно обрадованный предложению.
Я по искрящимся глазам видел, что парень уже что-то задумал. Пора было кончать спектакль.
- Я… - вторично ринулся я отстаивать свои интересы, но в этот раз меня оборвал директор, масляно подмигнувший мне.
- Вот и славно, - обрадованно хлопнул он меня по плечу. – Удачи вам, мистер Фишер! – пожелал хитрый лис и поторопился выскользнуть за дверь, очевидно, зная, что в противном случае я вцеплюсь в полы его пиджака и начну канючить, чтобы он отменил свое решение.
- Я не буду твоим репетитором! – когда за директором захлопнулась дверь, поставил я Криста в известность.
Тот расхохотался мне в лицо.
- И не сдашь курс Арчибальда? – издевательски проговорил Морган. – Да брось. На тебя это не похоже…
Крист расселся на кровати, расставил руки в стороны и положил на спинку по разные стороны от головы. Ни дать ни взять: Король Всея Бедфорда.
Я ненавидел его мерзкий прищур, и его насмешливый голос я тоже ненавидел. Да и Крист не жаловал меня приязнью. Мы терпеть не могли друг друга, собачились каждую свободную минуту. Но мы оба знали: Крист прав – отступиться я не могу. Черт побери, Морган снова обскакал меня! Засранец!
- Ты об этом пожалеешь! – тихо пообещал я Моргану, хватая школьную форму и направляясь в ванную, чтобы переодеться.
- Не думаю… - донесся мне вслед приторный ответ Криста.
Я искренне надеялся, что в течение "нашей совместной работы" мы хотя бы не поубиваем друг друга.
День начался отвратно. Я с сомнением ждал его продолжения…
*
И правильно, что надежд на лучшее я не возлагал, потому как уже на первом уроке, мною нелюбимой физике произошел странный и, честно признаться, выбивший меня из колеи случай.
Будучи в отвратном расположении духа, я хмуро уселся за первую парту и утупился в тетрадь. Конспекты по оптике вызывали во мне чувство, граничащее с отрицанием – я искренне не любил оное ответвление физики. Глаза глупо бегали по строчкам, я полностью сосредоточился на своем почерке. Обычно одноклассники, завидев, что я сосредоточен на зубрежке, не обращали на меня никакого внимания. У них была куча тем, которую можно было обсудить и без меня. Однако сегодня, днем спустя памятной эзотерики, ученики жаждали получить грязные подробности наказания, которым наградил меня, Брановски и Моргана мистер Арчибальд.
- И Морган правда мыл автобус? – удивленно переспрашивали бедфордовцы, ожидая, что я кивну, подтверждая.
- А президент не воспользовался своим положением? – восклицал некто из толпы.
Я уже сбился со счета: столько вопросов мне задали. Меня бесила роль пересказчика, я культурно силился объяснить, что сказочник из меня никудышный, но одноклассники, сгрудившись кучкой вокруг меня, рьяно игнорировали мои отнекивания.
Я даже смирился: один за другим парни придумывали небылицы о Кристе и требовали от меня лишь подтверждения или опровержения. В таком режиме выучить параграф было, конечно сложно, но хоть врать мне не приходилось…
В принципе, первые пять минут я удовлетворял потребность учеников в познании истины. Пять прекрасных минут до тесного знакомства с Томасом Вулфом.
- Думаешь, ты теперь самый крутой, если общаешься с Брановски и Морганом? – "тепло" осведомился кто-то за моей спиной.
Гул остальных голосов смолк. Я озадаченно обернулся, чтобы встретиться лицом к лицу с молодым человеком, презрительно глядящим на меня. Примерно моего телосложения, с кислой, явно постоянно пасмурной физиономией, Томас Вулф мало походил на выскочку. Его с трудом можно было отнести к тому типу парней, которые без разбору говорят все, что взбредет на ум. Этот в меру скромный и целеустремленный парень всегда нравился мне своей усидчивостью и рвением к учебе. За все время моего пребывания в Бедфорде Томас высовывался редко. Он был не любителем шушукаться на переменках и балагурить на уроках. Он был серой мышкой, ничем не выделяющимся блеклым пятном на общем пестром фоне бедфордовцев.
Именно поэтому – потому что Вулф никогда не выделялся – меня поразил его дерзкий тон.
- И не надоело тебе приплясывать перед Крисом? – криво ухмыльнувшись, поинтересовался парень.
Он смотрел на меня тусклыми, затравленными серыми глазами. Смотрел так, будто я был причиной всех бед и неудач, свалившихся на него с неба. Смотрел пристально, до неприятного внимательно. "Я знаю, что Морган поимел тебя…" – словно кричал этот странный, намеренно надменный взгляд. А мне становилось не по себе от неприязни, которой, к моему сожалению, лучился весь Вулф от кончиков коротких русых волос до кончиков длинных аристократичных пальцев.
Выпрямившись на стуле, коротко сглотнув, я метнул в Томаса вызывающий взгляд, который ничуть не смутил присевшего на кончик соседней с моей парты Вулфа.
- О чем ты? – вздернув подбородок, зло шикнул я. Наживать очередного врага в Бедфорде очень не хотелось.
Подозрительно вдохновенно Вулф хохотнул. Его смешок был рваным и колким. От этого смешка у меня по спине пробежали мурашки.
- Всего лишь о том, что Морган выкинет тебя за ненадобностью сразу же, как только ты перестанешь его развлекать.
Тон Томаса и его скривившийся в подобии ухмылки рот, напыщенность парня, плюс правдивая колкость фразы служили весомыми доказательствами того, что Вулф на своей шкуре испытал все, что прогнозировал в скором будущем мне.
Слева от меня одноклассник сказал своему товарищу: "Началось…", и я с необычайной прозорливостью отметил: на Томаса многие покосились недоброжелательно, что не помешало моему нежданному собеседнику дополнить свою емкую речь:
- Так что удачи! Будь и дальше петрушкой на руке! Развлекай нас небылицами о распрекрасном Моргане! – такого красноречия у Вулфа с начала года не наблюдалось. Молодой человек, невзирая на явно раздраженные просьбы окружающих заткнуться, все же полоснул меня бойким окончанием речи:
- Тень Моргана…
Кажется, я вскочил так рьяно, что отодвинул парту. Будь у меня минута или две, я бы с удовольствием ввязался в драку, однако между мной и Вулфом вырос староста класса – долговязый, миролюбивый Родерик Патрик.
- Прости Томми, Фишер. У него с Морганом свои счеты, - предотвращая мое столкновение с заносчивым Вулфом, мягко улыбнувшись, сообщил Ро(как его обычно называли меж собой сокурсники).
Ро был соседом по комнате Вулфа. Этим фактом можно было объяснить его вмешательство в наши с Томасом разборки. Степенный, вечно отдувающийся за весь класс Патрик постоянно выступал буфером между учениками и учителями. Он не стеснялся высказать своего мнения, не хамил, частенько сдавал зачинщиков какой-нибудь суперумной выходки, однако бедфордовцы никогда не были в претензии. Своим легким характером и умением аккуратно указывать на чужие ошибки староста завоевал неплохую репутацию. Даже я, признаться, уважал его. При всем при том, что к своим одноклассникам я относился как к потенциальным врагам, готовым растерзать меня в клочья за любую, самую мелкую ошибку.
- И какие такие счеты? – натянуто спросил я Ро, сбрасывая его руку с плеча.
Родерик удивленно моргнул: очевидно, не ожидал от меня столь негативной реакции. Но, взглянув на то, как зло я прищурился и как хмуро покосился на поджавшего губы "Томми", Патрик покачал головой:
- Ты на какой планете живешь, Гордон? – удивленно посетовал он.
Меня вечно обвиняли в том, что я плевать хотел на происходящее перед моим носом. Но что поделать? Когда тебя травят и когда ты все время напряжен, сплетни и интриги, не касающиеся лично тебя, как-то волнуют мало. Наверное, и моя неосведомленность относительно Вулфа была из той же оперы: мне просто было чихать на всех одноклассников. Я и имен-то некоторых из них не знал. В общем, упрек Ро был справедливым, но признавать этого я не жаждал:
- Если у Вулфа претензии к Моргану, то пусть идет и выскажет их Моргану, - раздраженно посоветовал я, с радостью отмечая, что лицо того, к кому я обращался, побагровело. – Я всего-навсего сосед Кристана по комнате, - продолжил свой милый монолог я. – Вулф должен извиниться за свои грубые слова в мой адрес, не находишь? – испытывающе посмотрел я на Родерика, который истово пытался справиться со своими эмоциями.
Блеснув глазами и глубоко вздохнув, он уставился на меня как на седьмое чудо света. Кажется, моя отповедь лишила старосту дара речи. Однако мои слова задели не только Патрика. Томми, красный и раздосадованный, оттолкнул своего защитника в сторону. Теперь мы стояли напротив друг друга. Вулф, едва сдерживающий гневный ответ, и я, скрестивший руки на груди и развязно следящий за тем, как Томас пыжится сдержаться.
- Мне не за что извиняться, - тихо и сдавленно пробормотал он, встречаясь своим колким взглядом с моим – обреченно-понимающим. – Ты жалок, Фишер… мне тебя жаль.
Вулф не сделал ни шага ко мне, не повысил голос, не кинулся в драку. Но его короткая фраза и презрение, с которым он устало посмотрел на меня, произвело на меня большее впечатление, как если бы парень ринулся с пеной у рта отстаивать свою честь.
У меня даже не нашлось подходящего ответа, настолько меня поразила изумительная выдержка Томаса. Холодно улыбнувшись одними уголками губ, он неторопливо двинулся к своей парте. Больше парень ни разу за весь учебный день даже не посмотрел на меня, не говоря уже о продолжении стычки.
Спросить кого-то о том, почему Томми был со мной груб, тоже не представилось возможности: преподаватели как с цепи сорвались перед сессией. На нас, бедфордовцев, обрушилась гора домашних заданий и тьма предзнаменований надвигающихся контрольных.
Мои мысли потекли в ином направлении. Из головы подозрительно быстро вылетели мысли о Вулфе и неприятном утреннем инциденте. Лишь на последнем уроке я понял, что лишь я забыл о случившемся. Томас напомнил о себе очень скоро. Причем напоминание это было неожиданным ударом под дых.
*
Вершиной расписания была классическая литература. К сожалению или счастью, мне предстояло выступить перед классом с не подготовленным должным образом докладом. Уповая на свои ораторские способности, по приказу преподавателя я смело вышел к доске, чтобы продемонстрировать аудитории свое видение исторических мотивов в творчестве Чарльза Диккенса. Автора этого, не буду душой кривить, я не жаловал: со скрипом прочел парочку всем известных произведений. И как уважающий себя молодой человек мог с уверенностью сказать, что Диккенс, сколь сильно я бы его ни уважал, откровенно не мое. Конечно, в своем докладе я не имел права отображать своего отношения к великому писателю, однако белыми нитками было шито: отвечал я неохотно, желая побыстрее отмучиться и сесть на место.
Не укрылась моя откровенная скука от мистера Доуса: он задал пару вопросов, чтобы растормошить меня и аудиторию. Я вяло прокомментировал вопросы, искренне надеясь, что жажда литератора повысить мне оценку не обернется бедой. Надеялся я зря. Я понял это, когда с последней парты третьего ряда донесся равномерный, немного меланхоличный голос Вулфа.
- Я не согласен с мистером Фишером, - ровно вынес он приговор и встал со стула.
Я увидел, как дьявольски спокойно горят его глаза, как надтреснуто равнодушно поднимается и опускается грудь. Вулф распрямил плечи и, подождав, пока преподаватель предоставит ему слово, подчеркнуто жестко глянул на меня, застывшего около доски, ошарашенного и смущенного.
- Фишер коснулся лишь моральных принципов Диккенса и их художественного воплощения согласно христианскому аспекту творческого наследия. Однако мистер Фишер не отметил, что деяния эпохи, а именно эпохи викторианской Англии Чарльз Диккенс воспринимал иначе, чем инакописцы, привыкшие приписывать Англии чопорное спокойствие, упорядоченность и стабильность.
Я скрипнул зубами. Смяв первый лист доклада в пальцах, я с обидой посмотрел на мистера Доуса, кивающего всякий раз, как Вулф продолжал свои поправки после выпендрежных секундных пауз.
- Совсем иначе видел Англию один из крупнейших прозаиков девятнадцатого века, - сухо улыбнувшись мне, сообщил Томас.
Он был поразительно ироничен в своих высказываниях. Я знал, что Вулф прикапывается к докладу лишь для того, чтобы насолить мне. Ему прекрасно было известно, что моя тема узко ограничена. Дополнительные сведения мне было выдавать необязательно. И все же Томми целенаправленно топил мою заслуженную "А" в своих потоках никому не нужной информации.
- Не было сказано и о том, что размышления о времени, о его быстротечности, о месте человека в меняющемся мире, о направлении развития человечества и Англии, в частности, занимают в художественном творчестве и публицистике Диккенса разных лет значительное место. Разве не воплощались они в его романе "Большие надежды", мистер Фишер? – теребя краешек бокового кармана пиджака, Вулф презрительно скривился, показывая всем своим видом, как убог и нечитабелен мой доклад.
Мне стало душно. Расслабив галстук, я боковым зрением отметил, что преподаватель с угасающей надежной поглядел на меня.
- Мистер Фишер, вы можете что-либо дополнить? – фальшиво бодро спросил мистер Доус.
Я глубоко вздохнул, сжал губы и одарил Вулфа по-моргански испепеляющим взглядом. Закрыв доклад, я шваркнул его на учительский стол. Мистер Доус шокированно моргнул и открыл было рот, чтобы узнать, какого черта я творю. Но этого не потребовалось. Я отошел от учительского стола и сделал шаг вперед, к притихшей изумленной аудитории. Я уже знал, что вступаю в бой, как знал, что мой противник столь же эрудирован и столь же литературно подкован, как и я. Сражение обещало быть горячим. Что ж, мне нужна была стипендия, которая выплачивалась каждому лучшему ученику в классе. И делиться ею с Вулфом я не собирался. Мне нужна была эта чертова стипендия, чтобы оплачивать учебу дальше. Мне она была необходима как воздух. И если ради неё мне нужно опустить какого-то вредного мальчишку, решившего поиграть в зазнайку, я согласен. В конце концов, это даже интересно: обставлять кого-то посредством своих знаний.
Скрестив ноги, я широко улыбнулся Вулфу.
- Я согласен с мистером Вулфом, - язвительно сказал я, скорчив растерянную рожицу. Но тут же посерьезнев, обличительно продолжил:
- С точки зрения Диккенса, нельзя перечеркивать успехи, которых достигло человечество в процессе движения истории, нельзя произвольно расторгать связь времен, преувеличивая значение одного исторического этапа, в данном случае Средневековья и раннего Возрождения, и игнорировать позитивное содержание всех последующих. О невозможности жить только прошлым, игнорируя поступательное движение жизни, предостерегает Диккенс в романе "Тайна Эдвина Друда", где более определенно улавливается современный писателю адрес полемики о человеке, времени и истории.
Азарт в глазах Вулфа не потух. Он ринулся убеждать: мотивы исторической памяти в "Больших надеждах" переплетаются в тесный узел и завязывают сюжет. Томми вдохновенно доказывал всю важность биографии героя. Я же яростно спорил: разве не от противного проще всего отобразить главную суть проблемы.
Со стороны мы, наверное, были похожи на двух петухов в курятнике. Взгляд мистера Доуса скользил то по мне, раскрасневшемуся и безудержно жестикулирующему, то по Вулфу, зло топающему всякий раз, когда я разбивал его теории в пух и прах.
Одноклассники зачарованно слушали диспут. Они в жизни не видели ничего подобного: молчаливый скромный Томас Вулф, открывающий рот только по велению учителя, сам ввязался в полемику. И с кем? Со скандально известным Гордоном Фишером, которого за полгода успели возненавидеть за нетрадиционную ориентацию, зауважать после выступления в актовом зале и, наконец, полюбить за тесное знакомство с Королем Всея Бедфорда. Представление, разыгранное мной и Вулфом, разделило класс на две группы: половина учеников с упоением болела за "Большие надежды" и вставляла весомые поправки в мою теорию, вторая же отстаивала первенство "Тайны Эдвина Друда" и воодушевленно спорила со сторонниками "Больших надежд". Соседи по парте и соседи по ряду настойчиво пихали друг друга локтями, выдавая такие факты о Чарльзе Диккенсе, о которых я никогда даже не слышал. Литератор потирал руки и с удовольствием разжигал дебаты.
Класс превратился в жужжащий улей. Каждый жаждал высказаться, все торопились поделиться своей точкой зрения. Мистер Доус, добрейшей души человек, видавший на своем веку немало выпусков, благородно внимал каждому ученику и каждого хвалил за инициативность. Мы с Вулфом больше не участвовали в дебатах. Мы передали эстафету другим бедфордовцам, зараженным нашим духом соперничества.
Опустошенные, сверкающие глазами, мы смотрели друг на друга безмолвно. Все слова были сказаны, алгоритм нашей вражды запущен. Я понимал, что Вулф, начиная с этой минуты, не упустит ни единого случая выхватить у меня ветвь первенства. Он, середнячок по учебе, со своими недюжими умственными способностями легко мог посоревноваться со мной. Выиграть стипендию у него по моим меркам было достаточно непростой задачей. Однако мы оба готовы были грызть гранит науки до посинения, лишь бы придти к финишу сессии победителями.
Томас Вулф был прекрасно подкован литературно, он неплохо писал контрольные по математике, да и в других предметах не отставал. Меня волновал лишь один вопрос: почему при всем своем высоком уровне интеллекта Вулф настойчиво держался в хвосте по оценкам? Почему этот странный парень, эмоционально непробиваемый, продолжал упорно вбивать свои способности в землю? Для меня, увлеченного учебой и замороченного на самых высоких оценках, это было загадкой, которую мне ещё предстояло разгадать.
А пока, поглощенный холодной сталью его глаз, я присел на край пустующей парты, около которой я, собственно, стоял. Пять минут до звонка мы с Вулфом не отрываясь смотрели друг на друга, будто играли в переглядки. И только после слов учителя о том, что урок окончен, прекратили визуальную дуэль.
Из класса я вышел последним. Мистер Доус трогательно поблагодарил меня за "юношеский пыл и прекрасное знание английских классиков", после чего удовлетворенно поставил в журнал заслуженную "А" и, отчего-то смутившись, передал мне задания для Моргана.
- Мистер Арчибальд просил отдать методички и практический курс вам, мистер Фишер, - как бы извиняясь, пробормотал он.
Я коротко поблагодарил преподавателя и поторопился в кабинет студсовета, чтобы вытащить Эндрю на обед. Воплей одноклассников и предстоящих расспросов я бы в одиночку точно не выдержал.
*
Однако открыв дверь кабинета, я подоспел к разгару очередного спора. На этот раз спору директора с Брановски.
- Он не будет участвовать, мистер Брановски, - повизгивая, тараторил Арчибальд. – Я в курсе, что вы приложили максимум усилий, чтобы убедить вашего товарища, но он просто не в состоянии участвовать! – интонации мистера Арчибальда скакали, голос был похож на расстроенный рояль, который пора уже списать за ненадобностью.
Эндрю стоял перед директором, как узник перед надзирателем: закованный в цепи интеллигентности, Брановски едва ли мог сказать толстячку все, что наболело, потому, раздувая щеки и кусая губы, метал взглядом громы и молнии.
- Но! – злобно пытался он возразить директору, однако тот, потирая лапки, был достаточно непреклонен:
- Раны мистера Моргана заживут не ранее, чем через неделю. Вы же не думаете, что он за пару дней сможет наверстать полугодовой уход из спорта? – жестко рявкнул мистер Арчибальд.
Ему, я уверен, было чертовски невыгодно, чтобы Морган участвовал в заплыве. Директор боялся, что Крист со своим жутким характером превратит соревнование в клоунаду. И в чем-то, конечно, он был прав. Но противное чувство несправедливости давило мне на горло.
Именно это, черт его дери, чувство праведного гнева заставило меня двинуться к верещащему мистеру Арчибальду и уверенно отчеканить:
- Морган будет участвовать.
Я сказал оное с таким уничтожающим самодовольством, что директор удивленно вытаращился на меня, появившегося из ниоткуда.
- Мистер Фишер, вы прекрасно осведомлены о состоянии здоровья мистера Моргана… - начал снова-здорово бдитель правопорядка.
Я прервал его, пока он не обрисовал картину в траурно-плачевных тонах.
- Мистер Морган накололся, только и всего, мистер Арчибальд, - как можно беззаботнее напомнил я. – Половины недели покоя Кристану вполне хватит, чтобы прийти в свое нормально состояние, - уверенно соврал я, прекрасно понимая, что этого времени, естественно, будет мало.
Однако директор, как ни странно, очень быстро пошел на попятную: хмыкнув и недобро прищурившись, он обратился ко мне и Эндрю, который, поразившись моему вмешательству, перестал бросаться словами.
- Я разрешу Моргану участвовать при одном условии, - коварно пообещал директор.
Эн сделал такое лицо, что на его лбу разве что не вырисовалось "только не это!". Я же, будучи не в курсе того, что может потребовать злобный гномик Бедфорда, покорно ждал оглашения вердикта.
- Вы и мистер Фишер отвечаете за концерт, - с видом волка из сказки про красную шапочку лучезарно улыбнулся он. Не хватало только огромных зубов, которые собирались прожевать нас с Брановски за один присест. В остальном директор был ну просто феерически звероподобен.
- Пять номеров – и один из них песня, - мило напомнил он приунывшему и разве что не чертыхающемуся Эну.
Смотреть на друга было просто жалко: он явно боролся сам с собой – внутренние переживания терзали мышцы лица. Желваки ходили ходуном. Брановски торопливо обдумывал, согласиться ему на роль организатора или нет. Я лично проблем никаких не видел: подумаешь, сляпать концерт, что тут такого? В старшей школе были толпы учеников, готовых продать душу дьяволу, чтобы выпендриться со сцены. Выбирай – не хочу!
Но Брановски определенно видел в предложении директора подвох, и, наученный горьким опытом, я, заведомо не знающий всех каверз и проблем, выпавших на мою долю, паниковал.
- Ну, молодые люди? – торопливым жестом подняв руку к очкам и проведя пальцем-сосиской по тонкой оправе, поторопил нас мистер Арчибальд. – Согласны?
Наверное, даже перед алтарем, давая клятву в вечной любви, я не был бы так напуган.
- Ладно, - нехотя кивнул Эндрю, умоляюще поглядев на меня.
Прокляв себя за идиотскую черту – вляпываться в неприятности только чтобы угодить другу – я тоже согласился.
- Вот и прекрасно, - расплываясь в самой подлой ухмылке, порадовался директор.
Кажется, мы освободили его от пренеприятнейшего занятия, и теперь к мистеру Арчибальду вернулось его обычное настроение – счастье от осознания того, что кто-то из его подопечных страдает.
*
@темы: эротика, ориджинал, в процессе, слеш, "Мой личный ад", роман